• • • это не учебная тревога, ищем the батю • • •
Тоджи Зенин, ой, прости, Фушигуро - один из самых неоднозначных персонажей магички, который при первом столкновении с ним в аниме или даже манге редко вызывает какие-то эмоции кроме отвращения. Да, да, ты, слышишь? Я тебя обожаю. Серьёзно, персонаж обалденный, я не один так считаю на этом форуме и в нашем касте. Приходи, а ниже я расскажу, почему.

Ты - тот самый парень, который испортил всю малину Годжо и Гето, убил несчастную Рику. Бездарная обезьяна, выродок клана Зенин, отщепенец, примитивное животное, как тебя ещё не называли? Обидно, наверное, могло бы быть, что почти всё - заслуженно, но ты, отец, давно перестал на это обижаться. Наверное, что-то случилось в твоей жизни, раз ты окончательно и бесповоротно понял, что не ты недостаточно хорош для Зенинов, а они слишком слабы и ничтожны для тебя. И вот тогда жить стало в разы веселее.

Судьба у Тоджи сложилась интересно. Каким было детство в клане, где даже самых способных детей унижают и подвергают избиениям, можно только представлять. Но мы имеем основания считать, что то самое ранение, от которого остался шрам на губе, Тоджи Фушигуро получил в яме. Не имеющего проклятой энергии ребёнка бросали в подвал с проклятиями, где он не только не погиб, но и развил свои органы чувств до такой степени, чтобы научиться проклятия видеть, слышать, обонять; всё что пожелаешь, но техники и духов Тоджи каким-то образом распознаёт и знает, как с ними работать.

Тоджи перерос и яму, и клан. Ничего удивительного в том, что он стал убийцей, нет, ведь у него даже нет толкового образования. Тоджи учили убивать, и он учился этому сам, точно так же учился и жестокости. Что надо бить первым, безжалостности - всему его научили Зенины, они постарались на славу, но не так-то это было и сложно - зерно упало на благодатную почву, и жестокость вперемешку с ненавистью легко взошли, заполнив пустоты в душе этого молодого мужчины.
Также нет ничего удивительного в том, что он получил репутацию убийцы магов. Другие с такими задачами не справлялись; знакомство с магией сделало Тоджи исключительным наёмником. Ему самому тоже наверняка было в удовольствие размазывать по стенке этих самовлюбленных ублюдков, которые вечно считают себя выше других.

Немного опишу своё видение персонажа. Не обязательно к исполнению, но это то, что цепляет меня. Возможно, это кого-то вдохновит? Буду рад.
Тоджи не то чтобы злой парень. Он просто знает кухню изнутри, знает, кто такие на самом деле маги. Познакомься с Годжо они при других обстоятельствах, наверняка нашли бы много общего в своей ненависти к старым мудакам, которые управляют этим миром. Даже немного жаль, что столкнула их нос к носу работа Тоджи, что ж, пришлось выполнять. Тоджи дрался до конца и погиб с честью, как подобает воину, за что ему хвала. Даже перед лицом смерти он не дрогнул и не сомневался, не испытывал страх. Его отвагой и решительностью можно восхищаться.
Над Тоджи часто посмеиваются, что он дурак, но это не совсем правда. Да, его потребности немного низменные, это точно - любит хорошо пожрать, потрахаться, вероятно. Бездельничать тоже любит, лёгкие деньги, коими являются суммы которые он запрашивает за убийства. Он земной мужчина, но это неплохо. Он охренительный тактик и стратег, раз придумал, как прикончить даже такого, как Годжо. И ведь у него почти получилось. Он продемонстрировал глубокую осведомленность в истории магических кланов и их техник. Тоджи не дурак, и не маньяк-садист - он убивал за деньги, ну а если за лишних людей не доплачивали, ему было плевать выживут они или нет. Скорее репутация недалекого парня ему выгодна и он ею пользовался.
В общем, Тоджи классный. Парень с чёрным юморком, красавец, отец лучшего мальчика к тому же, и самого скромного. Бери и радуйся жизни, у нас шикарный живой каст, о чём ещё можно мечтать? Не проси опять выиграть в джекпот, ты же знаешь с твоей удачей это невыполнимо, а вот остальное - придумаем.

пачка хедканонов

• был без памяти влюблен в маму Мегуми, потому что не представляю, что кроме опьянения гормонами могло заставить человека с таким травмированным детством привести кого-то в этот мир;
• она погибла при родах, и сердце Тоджи разбилось. Если бы она умерла позже, едва ли позволила бы ему назвать сына женским именем, а так, Тоджи на всё стало глубоко наплевать. Будет "Мегуми". Кто знает, может, его первую жену так и звали;
• сына из-за этого и недолюбливал - он напоминал ему о умершей жене;
• куда делась мама Цумики после смерти Тоджи? кто знает, кто знает, Тоджи, может не надо было ТАК проигрываться на скачках и в карты. Твою вторую жену могли хорошенько потрясти, пытаясь заставить вернуть твои долги. Упс, немного переборщили

Немного о том, как можно вернуть Тоджи. Я продумал два варианта:
• первый - оставить смерть как есть, и стабилизировать уже призванную бабушкой Огами версию;
• второй - после ранения Годжо не позволить Тоджи умереть, сохранив его тело в стазисе, ведь та же Юки хотела исследовать образец с небесным телом. А найдём путь восстановить тебя мы, например, только сейчас.
В обоих случаях ты скипнул десять лет и придётся потратить какое-то время на адаптацию и восстановление, мы с удовольствием тебе в этом поможем. Если же у тебя есть свои варианты - пожалуйста, мы только за.

Чуть не забыл самое важное. Ты будешь в шоке, но планы на игру с Тоджи действительно есть. Мы играем сюжет, в котором Наобито обнародовал информацию о своём завещании при добром здравии, и убеждает Годжо отменить выкуп, чтобы Мегуми получил власть в клане. Как ты понимаешь, Мегуми не справится с этим змеиным гнездом даже с помощью Маки. Так что, вернувшись, Тоджи бы неплохо закрыл свой гештальт, помогая нам отпинать Наою и установить в клане новые порядки.
Крутейшая Маки в комплекте, и она ждёт тебя как наставника и родственную душу. Можно сказать, она пошла по твоим стопам, только нормально. Что ты будешь испытывать, глядя на свою маленькую улучшенную версию? Надеюсь, ты будешь гордиться нами, отец.

приходи, не хватает только тебя

фанатский комикс, который разбивает мне сердце

спячка, pt1

спячка, pt2

спячка, pt3

спячка, pt4, конец

а вот и пример моего поста

я тоже знаешь ли немного Тоджи

Тоджи еле удержал за зубами слова, которые так и норовили слететь с языка - ты тоже редкостная сука. Девка тянула его за ошейник, заставляя наклоняться, да оставила едва заметный но всё же отпечаток от зубов на скуле, который будет чувствоваться на коже ещё какое-то время, напоминая, как его дразнили. Кожу обожгло дыханием, и Тоджи знал, как на это ответить, о, он очень даже хотел бы сейчас в отместку широко лизнуть языком чужие губы, пробуя их на вкус, а после так же играючи прикусить за подбородок, но место и его роль в этот момент к таким вольностям не располагали, он должен быть послушной псиной и ещё хотя бы немного потерпеть. Это заводило его, будто он сам с собой заключил пари что сможет быть сдержанным. Так что пусть новая хозяйка играет пока что с ним одна, получая полную иллюзию власти, Тоджи лишь позволял ей это всё, да предплечья согнул, приподнимая ладони так, чтобы одна из них невесомо огладила чужое бедро, находясь в сантиметре от чужого тела, но не прикасаясь вплотную. Руки у Тоджи на контрасте смотрелись огромными ровно настолько, чтобы пальцы захотелось тотчас сжать поверх чужой изящной ляжки, оставляя складки на тонкой ткани брюк и след в виде пятерни на заднице. Девка и правда была что надо - знала, чего стоит и знала, что она хороша, Тоджи почти был готов выполнить её просьбу немедля, но его бровь всё же изогнулась, поднимаясь в удивлении - поскулить?..

- Поскулить по-настоящему, или так, притвориться? Смотря как убедительно ты будешь просить, хозяйка.

Тоджи выпрямился с тихим смешком, а потом прислушался повнимательнее к тому, что щебечет эта нахальная выскочка. Значит, его догадки верны и она - наёмница Кобаяси; интересно, каково это - запустить руку в чужой кошелек, чтобы выбросить кучу бабла на такого отброса которым является Тоджи Фушигуро? Не возникало мысли сбежать? Тоджи бы ей, быть может, и помог - только если бы действительно огорчался тому факту, что его сегодня с молотка пустили, как бойцовскую псину, способную перегрызть ещё пару десяток глоток.

- Так ты не хозяйка... - он с притворным разочарованием вздохнул Тоджи, склоняя голову к плечу и рассматривая девицу с удвоенным любопытством. - Ты продажная сука, такая же как и я. Послезавтра, говоришь? Как долго. Я рассчитывал провести этот день попивая пина-коладу где-то на островах, какая досада.

Ресурсов у его цели было предостаточно, так зачем же он нанял такую девчонку, чтоб его выкупить? Доверенных лиц у Кобаяси тьма тьмущая, и тех, что ни в коем случае не своруют у него ни йены - тем более. Тех, кто будет смотреться на торгах куда более солидно и не вертеть перед Тоджи своей красивой жопой, например? У него непременно был повод нанять именно эту женщину, чтобы она его выбрала, выиграла торги и доставила в нужное место.

- Ты ведь неспроста здесь, - тихо произнёс Тодзи, щуря зелёные глаза; в отличии от сцены, на которой он стоял, едва не почесывая со скуки яйца и созерцая нелепое шоу в виде позорища дяди Оги, теперь он был неподдельно заинтересован происходящим и даже позволял себе это показывать, откровенно балуя собеседницу вниманием. - Как тебя зовут? Что ты такого умеешь, что он поручил доставить меня в свой дом какой-то девке? - Тоджи снова поднял руки; пальцы уже начинали неметь - как обычно, с мизинцев, но остальные-то были ещё подвижны. Указательный вместе с средним ткнулись в пуговицу на рубашке девки, ту самую, героическую, на которой держался весь бюст, коснулись её и слегка, погладили перламутровый кругляшок, после опустившись и ведя кончиками пальцев по шву на брюках, что шел вниз по бедру. Всё ещё хотелось схватить и сжать, но Тоджи лишь едва заметно обозначал свой интерес, словно обещая - он может вести себя и хорошо. Правда может. Если правильно с ним обращаться. - Что в тебе особенного, а?..

Ему показалось, что девка вот-вот ответит, когда он услышал звук, которого здесь быть не должно. Топот чужих шагов, и почти сразу - выстрелы. Характерный металлический звук, с которым покатились по полу гранаты, он распознал сразу же и он ему страшно не понравился. Подвал хлипкий - вероятность завалов большая. Мало места для манёвров... они сплошь в проигрыше.
Облава на подобные игорные дома не была чем-то новым в его практике, но ещё никогда так не рушила планы.

Чёрный металлический цилиндр со сдёрнутой чекой прикатился к ногам Фушигуро, и он сработал на автомате: раньше, чем услышал, как закричали от боли люди. Тоджи рывком бросился вперёд, сбивая с ног свою невольную напарницу и падая сверху, чтобы прикрыть её своим телом.
От взрыва мигом заложило уши. Тоджи телохранителем вовсе не нанимался, но не прикрой он девчонку, её бы могло размазать точно цыплёнка, и как он тогда подберётся к Кобаяси? Нет уж, эта сука должна доставить его к цели любой ценой, пусть это даже пара царапин на самом Тоджи.

Он огляделся, привставая. Заметил охрану, которая какого-то хрена заботилась не о людях в спецформе, а целилась на него. Догадывались, что убийца первым делом попытается сбежать? Тоджи сцепил зубы и разорвал цепь на наручниках коротким рывком, после чего ударил браслеты друг о друга замками, и те сразу раскрылись. Снова выглянув из-за стола, который служил им импровизированной заслонкой, он метнул наручник сперва в одного охранника, потом в другого, безошибочно целя в висок.

Когда оба упали, Тоджи развернулся к девке, чтобы спросить её, где она оставила машину, потому что им нужно как можно скорее бежать. Он раскрыл рот, губы его шевелились, когда он спрашивал - "куда? веди!" - но он себя совершенно не слышал, ни звука.
Лишиться голоса он никак не мог. Тоджи широко распахнул глаза, осознавая правду, и растерянно оглянулся, осматривая зал, в котором происходила неразбериха. Остатки охраны пытались дать отпор, группы захвата лютовали и не скупились на выстрелы. Он заметил ещё пару вспышек взрывов, но... ничего.
Ничего кроме звона в ушах.

и за Мегуми на всякий случай тоже прилагаю пост

из эпизода с Итадори

- Ну и срань.

Чем ближе они подходили к парку развлечений, тем чудесатее он казался. Мегуми оставалось только порадоваться, что они решили прийти сюда в светлое время суток, но вечер был не за горами, и если они с Юджи здесь задержатся, им придётся в разы веселее.
Местечко выглядело крайне зловеще. Его уже упрятали за завесой, чтобы простые люди больше не совались сюда, и не подкармливали проклятия своим испугом и смертями, поэтому, пересекая барьер, они оказались перед пустым парком развлечений, который смотрелся чрезмерно оживлённо. Все аттракционы, казалось, жили своей жизнью, а гирлянды горели, как новые, адским огнём. Скоростной поезд носился по "американским горкам" и что-то в нём нечеловеческим голосом визжало, в фотокабинках то и дело щелкали затворы фотоаппаратов, машинки на автодроме медленно ползали по огражденной площадке, сталкиваясь друг с другом и безжалостно тараня. Мегуми только глаза шире распахнул, глядя на киоски с уличной едой, где сахарная вата по-прежнему наматывалась на спицу, он опасался даже предполагать, что же будет с человеком, который рискнёт съесть подобное.
Всё это дополнялось весёлой музычкой, от которой по спине шел холодок, и Мегуми поглядывал по сторонам, выискивая колонки, которые распространяли этот скрипучий звук. Мелодия звучала так, словно её играла группа музыкантов, инструменты которых были давно и прочно расстроены, что только добавляло атмосфере парка некоторого безумия.

А ведь здесь давно уже никого не было. В парке по-прежнему были расставлены рождественские ёлки с развешенными на них украшениями, но иголки давно осыпались, оставив после себя лишь скелеты деревьев. Парк был закрыт несколько лет назад, после несчастного случая, унесшего десятки жизней. Дети и взрослые то ли утопились в крытом бассейне случайно, то ли кто-то помог им уйти, это было уже не так важно, потому что первогодкам сегодня нужно было ликвидировать последствия. Последние месяцы отсюда доносились тревожные новости. Несколько групп подростков пропало, но они были трудными детьми, и это не восприняли всерьёз, но вот когда завлеченные репутацией "места с призраками" туристы так же исчезли без вести, поводов присмотреться к парку аттракционов вплотную стало в разы больше.

Итак, Фушигуро переглянулся с Итадори и полез через ограждение, оказываясь на территории парка. Музыка заиграла на тон ниже, словно проклятия притаились, принимая свежих гостей. Мегуми было не по себе от всего этого, он чувствовал себя глупым кроликом, который заползает в лисью нору, потому что его поманили ароматной морковкой. Судя по отчётам, в этом месте было много мелких проклятий, каждое из которых не предоставляло опасности для них с Юджи, не более второго уровня.

Интуиция подсказывала, что дела обстоят иначе, и это одно из "тех самых" заданий, на которых всё идёт не так, как запланировано. Мегуми не хотелось об этом думать. Тем более, они могли сперва разведать обстановку, а потом удрать отсюда. Чаще всего проклятия были привязаны к месту своего рождения, и преследовать студентов магического колледжа слишком долго не могли.

- Жутенькое место. Блин, я бы это на камеру заснял, жаль только, что проклятия не будет видно. Хотя...

Мегуми поёжился. Вытащив из кармана телефон, он включил съёмку, недовольно хмурясь. Часть визуальных эффектов исчезла, но аттракционы всё равно работали, очевидно, приведенные в действие проклятой энергией затаившихся здесь духов. Ну и скажите на милость, как их выковыривать? Хмыкнув, Фушигуро протопал к тиру, который находился рядом со входом. Рядом со стойкой с ружьями почему-то находились также и другие орудия, в частности, внимание Мегуми привлекла бейсбольная бита. А рядом с ней он нашел самое настоящее сокровище - клюшку для гольфа.

Рукоятка села в ладонь, словно влитая. Шершавая поверхность давала приятную сцепку с кожей, и, став в стойку, расставив ноги на ширину плеч, Мегуми замахнулся, прямо как в фильмах про английских хулиганов. Клюшка свистнула в воздухе, и Мегуми присвистнул ей в ответ, скаля зубы в довольной улыбке. Он чувствовал себя сильным, словно теперь клюшкой может зарядить кому-то в жбан так же ощутимо, как Юджи - с голого кулака.

- Глянь, какое уродище, - Мегуми покачал головой и тихо цыкнул.

Он кивком указал в сторону колеса обозрения, рядом с которым в воздухе плыл полупрозрачный снеговик. Очевидно, это было одно из проклятий. Невысокого уровня, но крупное. Снеговик зловеще завыл, распахнув рот размером почти со всю свою белую круглую голову. В парке аттракционов словно разом похолодело: его вой навевал стужу.

- Спорим, забью трёхочковый без проклятой энергии?

У мощеной дорожки валялся мусор, и Мегуми стянул оттуда мятую жестянку. Поровнял её, вытянул и установил на плитку у своих ног. Снова замахнулся, в три приёма, на совесть, и отправил банку в полёт - прямо в пасть снеговика. Тот недовольно ухнул и захлопнул ротовое отверстие, словно простой металл мог причинить ему какой-то вред.

- Мне кажется, он недоволен. Капризные пошли проклятия.

Мегуми улыбнулся, даже посмеялся тихо, глядя на Юджи. Редко выдавалось такое задание, чтобы можно было повеселиться, но когда это происходило, Фушигуро пытался пользоваться моментом. Это одна из самых важных вещей, которым он научился у Итадори, конечно же, не считая готовки тефтелек по рецепту его дедушки.

Пример моего поста

это время бесконечное и вечное,
это время так быстро заканчивается и стирается,
словно память собственная превращается в ничтожную карту памяти,
которую так хотят очистить недавно влюбленные, что потерпели предательство с двух сторон.
ты — причина своих дыр в ничтожном и скупом сердце,
что бьется где-то под ломанными_переломанными ребрами.
сегодня ты даже не пытался начать свой день свято,
не пытался читать отче наш — так полагается по смешному слуху о твоей фамилии.
тебе же уже давно не смешно,
потому что отче наш ты будешь читать лишь с сарказмом и крестясь в обратном порядке
левой рукой.
сам себе рагнарек и антихрист,
что стали причиной революции в сердце, которое ты так слезно умоляешь заткнуться.
пить и не плакать — гимн каждого отчаянного вечера,
в котором ты так старательно тонул и продолжаешь тонуть,
посылаешь себя пить и нахуй.
— да ну нахуй, —
выглядишь, словно покойник:
в левой руке — бутылка чего-то там сорокаградусного,
в правой — косяк с дрянью, которую ты куришь чуть ли не каждые пять минут.
на встречу — девочка, что в последствии станет слаще шоколада после укура,
девочка, что в последствии станет лучшим антидепрессантом даже перед амитриптилином —
и равных ей больше не будет.
об этом ты тоже пожалеешь.
первый взгляд и сразу — глаза в глаза. красивая. неземная и даже вне_земная.
капаешь на разорванную душу теплым дождем, что заставляет губы дрожать от чувств.
стоит перед тобой такая потрепанная, изнеженная, но ранимая.
одновременно хочется и прижать к себе, и холодно посмотреть льдом своих глаз на утонченную кукольную фигурку.
ты пьян и под чем-то опять — возможно, такая яркая палитра эмоций от вещества и веществ,
но ты не хочешь разбираться, в чем же дело. поэтому:
— приве-е-ет, — как-то сконфуженно и удивленно, чтоб не банально.
смотришь на бусинки рубина на ее руках — даже это красиво и с упадом в искусство, что заставляет сердце биться.
что-то шепчешь, словно пытаешься заворожить своим голосом,
но ты уже давно под чарами запрещенных веществ — обидно, тебе, кир, наверное?
смотришь на того незнакомца,
смотришь — да так, чтоб у того страхом кости испепелило и сердце прожгло отчаянием.
собой не гордишься, но он постепенно уходит, оставляя тебя в компании девочки-ненастья.
— ушел уже, — киваешь в сторону удаляющегося силуэта. уходит куда-то в темень, как и ты, но есть разница:
он — в темноту деревьев, ты — в темноту собственной растрепанной_перетрепанной души.
твоих волос злато колышется под натугами ветра,
видишь, как развивается на порыве холодном подол платья девочки-загадки.
— кир, — бля. — кирилл, — не весь город знает тебя по сокращенному имени, уж извини, дорогой.
выглядишь напуганным ребенком во время майской грозы.
и красота твоя — такая чистая и святая,
что бесы внутри так и просят — замарай, очерни, испорти — ты же это умеешь.
с тобой явно что-то не так.
— приятно, — ..познакомиться. никогда не договариваешь фразу до конца. — все нормально, не помешала.
— ты как? все в порядке?
ни ты, ни она не знаете, что с этой минуты и начнется тот ад, из котого будет практически не выбраться.
тебе бы заранее стоило сказать стасе, что захарканный бетон красивее твоего никчемного сердца.

[indent] Такая скучная, что аж зубы сводит. Даже не кислая - именно пресная, совершенно безвкусная, настолько занудная, что пересекаться лишний раз не хочется. Все по строгости, все по букве закона и своих негласных устоев. Аккуратность, порядок, педантичность, благородство и почти слепая преданность: идеально для управления комиссией Тенре, невозможно - для сосуществования с кем-либо еще, выходящим за ее четко выверенные рамки. Сара может контролировать все, просчитать каждый шаг и возможные риски, но усмирить собственного самого блистательного сотрудника даже для нее оказалось непосильной задачей.
[indent] Потому что Хейдзо умен, талантлив, хитер, читает людей, как открытую книгу, раскрывает дела по щелчку пальцев. Он - именно тот кусочек паззла, что так не хватало инадзумской полиции, чтобы обрести заслуженную славу. Он слишком хорош во всем. Кроме ее излюбленного порядка. Всегда действует по-своему, никогда не слушает, постоянно прогуливает, пропадает без вести на недели и возвращается, как гром среди ясного неба, с раскрытым скандальным делом. И как бы ни старались его посадить на короткий поводок - ускользает снова и снова, не давая и шанса себя поймать и усадить прилежно делать бумажную волокиту по регламенту. Своенравный и свободолюбивый - и этим Сару, привыкшую организовывать каждый свой и чужой шаг, он раздражает. И на самом деле она его раздражает не меньше. Слишком ограниченная, слишком надоедливая. Но не признать ее силу, не признать ее авторитет Сиканоин просто не может: она, несомненно, достойна своего звания. Достойна уважения. Достойна быть генералом, благодаря своей непреклонной воле и идеально отточенным умениям и навыкам, как воина и как руководителя.
[indent] Просто они оба слишком упрямы, чтобы признать свое поражение и подчиниться.

---

[indent] Заявка не в пару, и я на самом деле ни к чему ею не обязываю, но поиграть с тобой все равно хочется. Переменчивый и неоднозначный нрав Хейдзо сложно понять и еще сложнее его приструнить, но кому-то же надо, верно? Саре даже порой это удается, просто никогда - надолго. В целом, могу описать их отношения, как: "нашла коса на камень". Где ни один из них не желает уступать, оба закатывают глаза при личных встречах и тяжко вздыхают на невозможность открытой конфронтации. Сара прекрасно знает ценность Хейдзо, как детектива, уважает его и воспринимает почти, как равного, потому порой игнорирует его вольности, однако и совсем свободного поведения терпеть не будет. Хейдзо же в свою очередь бесит, что его постоянно приковывают к участку и мелким, не стоящим его внимания делам, а еще - когда его отчитывают, как ребенка. Как итог: все недовольны, но терпеть приходится.
[indent] От тебя, как игрока, ничего не требую, просто умей развивать чужие идеи и подкидывать свои, а еще не уходи по-английски. Сам пишу от 3 лица, я не очень быстрый, но могу гарантировать пост в 2 недели-месяц, по размерам вариативно, в среднем 4-5к. С остальным всем разберемся. Очень жду.

Пример моего поста

[indent] Иногда ему казалось, что суровый взгляд Кудзе Сары способен, если не испепелять на месте, то по крайней мере легко проделывать в неугодных дырку. Прямо насквозь. И, к несчастью, сам Хейдзо довольно часто относился к числу этих невезунчиков.

[indent] Несмотря на безграничное терпение и относительную лояльность генерала к его выходкам, она все ещё находила время задавать ему периодически трепку, когда ситуация абсолютно выходила из-под контроля (ее, разумеется, не Сиканоина, у него всегда все под контролем). И в некоторые моменты, например, такие, как этот, ему думалось, что стоит лучше выбирать дни, когда можно заявиться в родные пенаты и упорхать оттуда побыстрее безнаказанным. Желательно, тогда, когда на горизонте не будет маячить ее статная, но порой даже его угнетающая фигура. А ещё лучше вообще не показываться на пороге участка без веской на то причины. А причина у Хейдзо сейчас, к сожалению, была, и вполне себе достойная. Но кто же знал, что на пути к решению очередной загадки встанут... просроченные неделями отчеты. Он не мог просчитаться: расписание генерала каждый подчиненный служитель правопорядка знал наизусть. Организованности у Сары было гораздо больше, чем у всех ее работников вместе взятых, потому предугадать ее действия было до смешного просто. И все же вот он здесь: стоит перед ней и слушает длиннейшую и скучнейшую тираду о своей безответственности во всей своей жизни. И за что ему это все?

[indent] К своему принципиальному, но очень честному и справедливому начальству Хейдзо испытывал глубокое и искреннее уважение, однако ее приверженность болезненной скрупулезности и систематизированию всего на свете он находил до тошноты скучной. Особенно, когда дело касалось лично его. Такому четко распланировавшему каждый свой шаг на годы вперед человеку, как госпожа Кудзе, было трудно понять необходимость творческого взгляда на вещи, который она по своему незнанию называла "хаосом". Еще бы: ровнять казенную мебель по линейке и сметать песчинки пыли с любой неприкаянной поверхности - это ее рутина и вместе с тем за гранью понимания даже такого блистательного детектива, как Сиканоин. Лично его рабочий стол находился в упадке с тех самых пор, как он пришел устраиваться в полицию, и это ни разу его не угнетало. Его нога настолько редко ступала на территорию комиссии Тенре, что некоторые сослуживцы успели подзабыть о существовании Хейдзо вообще, а были и те, кто вовсе слышал о нем впервые. В основном новенькие, едва оперившиеся досины, понятия не имевшие на что они подписались. Они, впрочем, тоже узнавали о нем рано или поздно, как правило, когда он приводил с собой очередного неумеху, попавшегося многим быстрее и проще, чем кто-либо (кроме Сиканоина) рассчитывал. Вот и сейчас парочка таких зевак-новобранцев уже минут десять кряду грела уши за закрытой дверью кабинета генерала, не подозревая даже, что оба участника локального конфликта прекрасно осведомлены об их незримом присутствии.

[indent] - Ты все понял, досин Сиканоин?

[indent] Когда повисает неловкая пауза, он позволяет себе усталый надрывный вздох и с трудом подавляет в себе желание театрально закатить глаза. Как будто кто-то из них двоих в этом небольшом и скупом на детали интерьера помещении действительно думает, что Хейдзо немедленно "возьмётся за ум" и начнет все делать по чужой указке. Может, за ум-то он и возьмётся, но направит его совсем не туда, куда Сара рассчитывает. И они оба это знают. К чему тогда эти формальности - совершенно не ясно. Пустая трата их времени, которое можно было потратить на что-то куда более полезное. Поимка преступников, например.

[indent] К тому же сейчас, благодаря все той же Саре, у Сиканоина дел было невпроворот: собирание доказательств по обвинению Кудзе Такаюки требовало достаточно много сил и особых маленьких хитростей, ведь глава клана был совсем не так прост, как могло изначально показаться, и у него было достаточно влияния и власти, чтобы сокрыть некоторые улики, даже будучи под домашним арестом. Теперь же, когда тому точно грозила тюрьма за содействие коварным посланникам Снежной и попытку заговора против великого сегуна, было лишь вопросом времени, когда Хейдзо наконец зацепится за нужную ниточку, чтобы распустить всю паутину лжи и лицемерия, что успел сплести этот гнусный старикан за свои долгие годы жизни. Не хватало лишь какой-то крохотной составляющей, мелкой, потерянной детали почти собранного пазла, что все время ускользала из виду в самый последний момент, и ключ к ней явно хранился у главного виновника торжества - Фатуи. Проблема заключалась лишь в том, что после смерти предвестника Синьоры ее подчиненные бежали из Инадзумы со всех щелей, словно крысы с тонущего корабля, и поймать каждого из них и допросить - дело явно не из легких. Хейдзо пытался, но люди Снежной либо оказывались катастрофически глупы и не могли при желании даже сложить два и два, что уж говорить про знания о каких-либо заговорах, либо до безрассудства преданны, и выудить из них информацию было бы проблематично даже под пытками, которыми лично Сиканоин заниматься не планировал. Как итог: все эти обстоятельства никак не содействовали дальнейшему расследованию. Еще и сама Сара вставляет палки в колеса, пытаясь структурировать его действия тогда, когда это совсем бессмысленно. Как в таких условиях вообще плодотворно работать?

[indent] Но противостоять генералу комиссии Тенре - это явно не в его юрисдикции. Тем более, что в гневе эта женщина бывает по-настоящему страшна. Поэтому Хейдзо мгновенно меняется в лице и, как всегда, подчеркнуто учтиво улыбается, соглашаясь с каждым ее словом, как будто вообще ее слушал, а не все это время думал о нерешенном деле. Да-да, он обязательно все заполнит. Да-да, он обязательно будет отчитываться о проделанной работе. Нет-нет, ни в коем случае он не пропадет снова на две недели без предупреждения. Какая глупость, как ей могло придти это в голову? Разве он похож на такого безответственного человека? Что вы, это же совсем не в его стиле!

[indent] По ее усталому взгляду он понимает, что обман не удался, а нравоучительная лекция с ее точки зрения (да и с точки зрения Сиканоина), скорее всего, была проделана совершенно впустую, но зато ему дают вольную, и потому из ее кабинета он выскальзывает быстрее, чем Сара снова успеет открыть рот и вдогонку добросить еще пару мелких поручений. Даже если бы сказала - Хейдзо бы просто сделал вид, что не услышал. Или забыл. Какая досада. Ну, уж нет, для всяких глупостей есть другие досины или на крайний случай - агентство Санго. Им никогда лишней копейка в бюджете не будет. Все равно она там бездельничает большую часть времени, спихивая всю кропотливую и мутную работенку на доверчивого и верного, как цепной пес, Рюджи. Но уж лучше так, чем томиться в стенах участка двадцать четыре на семь, решая вопросы пропажи домашних кошек. Нет, Хейдзо тут точно больше ничего не удержит. С глаз долой - из сердца вон. А его ждут куда более интересные и важные расследования.

[indent] Под заговорщическое шушуканье новичков и ворчание Овады он в мгновение ока сгребает со своих рабочих шкафов кое-какие старые документы о деле, оставляя бланки с отчетами на столе все так же нетронутыми. Уэсуги этим займется, может, если захочет выручить своего "братца" Хейдзо, но особо на молодого досина он не рассчитывал. В конце концов, никому не хочется заниматься бумажной волокитой в самом расцвете сил. Особенно, когда изначально ты приходишь в участок вершить правосудие, а тебя запрягают никому не интересной, кроме совсем поросших плесенью ерики, макулатурой.

[indent] С чувством выполненного долга он сразу же направляется прочь, обратно в город, пока по его следу не пустили "собак". На интересующиеся вопросы Уэсуги он лишь неопределенно хмыкает и улыбается, загадочно подмигивая и тут же пропадая из виду, скрываясь в суетливых проулках Инадзумы от посторонних глаз. У Сиканоина определенно были некоторые зацепки, и все они вели к куда более крупной фигуре, чем очередные Снежневичи. То тут, то там Фатуи поговаривали еще об одном предвестнике, неком Сказителе, личности однозначно малоприятной, судя по тем обрывкам разговоров, что Хейдзо сумел выудить в процессе слежки. Вот только ничего о его местонахождении не было известно даже самим подчиненным, и это настораживало. От одного предвестника избавиться было уже целой головной болью, а когда их в стране два... О своих наблюдениях, однако, он не рассказывал пока никому, продолжая параллельно расследовать улики, оставленные расторопным властолюбивым дедом Кудзе. У Сиканоина не было доказательств, лишь одни догадки и пару сомнительных слушков, из-за которых не стоило тревожить верхушку Тенре, а уж тем более сегуна. Только наведут шуму и распугают окончательно крупную рыбку, упустив такой достойный улов.

[indent] Однако перед тем, как отправляться снова в путь, надо ведь хорошенько перекусить, верно? Негоже работать на голодный желудок. Поэтому для начала он сворачивает в сторону небольшой уличной забегаловки. Близится обед и в воздухе уже витает неимоверно вкусный аромат свежей пищи, и прежде, чем Хейдзо успевает хорошенько присмотреться к меню, его внимание целиком и полностью привлекает уже забредший сюда посетитель. На первый взгляд имеющий поразительное сходство с... живым гигантским мацутаке. В основном благодаря несоизмеримо и совершенно нелепо огромной шляпе, скрывающей большую часть лица, и не слишком крупному росту. Шляпка на ножке... Ну, точно гриб. Интересно, это вообще удобно носить такой котелок на голове? А, может, в нем даже удобно готовить пищу в дороге? Сиканоин сдерживает тихий смешок и садится рядом, пока лишь из природного любопытства наблюдая краем глаза и делая вид, что крайне заинтересован в не слишком широком выборе блюд местного маленького, но уютного ресторана.

не встречались ли мы где-то раньше? может, в другом, далёком мире? но давай сперва вернёмся в настоящее, где с первого же момента нашей встречи в грёзах пенаконии ты лишила меня дара речи. стоишь, стоически молчишь, иногда вздыхаешь, пока вокруг творится черти что, ни с кем толком не разговариваешь. но как только дело доходит до приветствий — приятно познакомиться, прекрасная госпожа?! уважаемая, вы космический рейнджер, а не рыцарь красоты!

я не хочу переворачивать канон с ног на голову, разве что слегка его дополнить. после твоих весьма прямолинейных реплик, соответствующие выводы неизбежны. я тоже в тебе заинтересована, что грех таить. причём не только из-за твоих стремительных как меч техник пикапа. мы похожи, куда больше, чем тебе кажется, а может ты на самом деле уже всё знаешь. только забыла, пока не настанет время вспомнить.

я гид, помимо всего прочего. если наймёшь меня, как я могу отказаться? да и к тому же у тебя проблемы с чувством направления, как и подобает великой мечнице. ну а твоя память… только вот не надо раз за разом приветствовать меня! я от этого покраснею даже сильнее, чем при работе с моей… металлической игрушкой.

хочу приятно провести с тобою время, позабыв про наши страшные секреты. кто знает, может это первый и последний шанс, когда нам это удастся. прогулки по городу грёз, погружение в сновидения в магазине доктора эдварда — в пенаконии хватает развлечений!

когда же настанет время исследовать настоящие грёзы пенаконии, обстоятельства приведут нас к страстному танцу огня и молний. пока хитрецы плетут свои интриги, мы сможем по-настоящему узнать друг друга. что же после? тут уже вместе решим!

---

жду таинственную и забывчивую в пару. и дело не только в схожести персонажей с главными героинями прошлого хонкая. если ты отреагируешь на эту заявку, предположу, что тебе не страшны сливы. у каждой из этих девушек вагон и маленькая тележка стекла за их спинами, но я не хочу делать упор лишь на этом. контраст между внутренним состоянием, целями и поведением. непреодолимое желание позабыть про всё и просто наслаждаться компанией внезапного соулмейта. в наших руках мир грёз и умение погружаться в чужие сны. бесконечные возможности для реализации любого рода идей, каких угодно фантазий.

не ставлю никаких ограничений по стилю. пиши хоть с лапсом, хоть без птицы-тройки. я легко адаптируюсь под стиль соигрока. пишу обычно от 4-5к от третьего лица. могу меньше, могу больше. вновь всё зависит от тебя. хотелось бы сравнительно активной игры. один постик в неделю или две недели — хороший темп. предпочитаю поддерживать хотя бы минимум общения с соигроком. практика показывает, что это помогает сохранять интерес к игре между постами.

с нетерпением жду тебя, дорогая ахерон♥ я бы тут могла иначе выразиться, но и так уже пади успела достаточно наспойлерить…
в меня теперь будут бросаться тапками, так что приди скорее и защити бедняжку светлячка ╥﹏╥
уж на этот раз ты не опоздаешь, не так ли~?

Пример моего поста

Ветвь — это не просто часть природы. Она — живое существо, исполненное мудрости и смирения. Она знает тайны времени, проникающие в ее листья, и молчит, слушая шепот живительного нектара, который несет с собой истории прошлого и предвкушения будущего.

Стеклянная клетка, окруженная светом, превращается в театр, где ветвь выступает в роли главного актера. Узоры листьев, словно стремительные звездные ялики, рассекают пространство бутылки, создавая лабиринты, в которых затерялся взгляд любознательной наблюдательницы. Заключенная в тесные границы, ветвь становится символом свободы, своим сиянием проникая сквозь стекло, напоминая о бескрайних просторах вселенной и неизведанных тайнах.

В бутылке ветвь становится фрагментом вечности, где время застывает в волшебных моментах и вечных переливах света. Ее листья, играющие в танце с лунным сиянием, создают фантазии и мечты, уносят ум в дали неведомых миров.

Такова ветвь — живая поэзия вселенной, написанная пером времени и олицетворяющая вечный цикл жизни и смерти, рождения и возрождения!

— А из меня вышла бы отличная последовательница Изобилия. Может Яоши даже выбрала бы меня своим эманатором, — оторвав озорной взгляд от бутылки, Байхэн хитро улыбнулась. Это сокровище приехало в Лофу из Эдо; само собой, не совсем законным путём. Сам алкоголь был довольно сильным, но ничего такого для бывалых любительниц зелёного змия. Внутри бутылки, словно запечатанная в ампуле вечности, возвышалась ветвь, подобно последнему островку красоты изобилия в мире стекла и спирта.

Байхэн была готова хорошенько стукнуть контрабандиста, когда тот предложил ей эту мерзость, но любознательность убедила дать прохвосту шанс объясниться. Торговец, словно виртуоз мистификации, развеивал тени сомнения, превращая их в легенды и истории, обволакивая лисицу соблазнительным обаянием алкоголя. Может это был не просто контрабандист, а очередной недотёпа в маске. Но такие мелочи неспособны остановить последователей пути Освоения. Риск — это приправа, которая вливает в жизнь экзотические ноты, словно непредсказуемые специи, оживляющие повседневность и добавляющий магии в каждый момент.

Байхэн медленно шагала по улочкам, ощущая виток времени, который кружил вокруг неё, точно игривый вихрь. Ей было известно, что Цзинлю — невероятно пунктуальная особа, всегда приходящая вовремя. Некоторым сложно понять и принять, что жизнь — не только тренировки и поля сражений. Даже если знакомство с безымянной позволило мастеру меча увидеть мир вне отражения верного клинка, в своей сути долгожителям не так-то и легко меняться.

Воспоминания — обоюдосторонний клинок. С одной стороны, он способен проникнуть в сердце и принести радость, словно лучи звёзд, озаряющие прошлое. Другая же сторона постепенно обрастает ветвями, знаменуя обратный отсчет до безумства мары Изобилия. Для Байхэн уже давно стало очевидным, что смысл не в длине жизни, а в ее качестве. Это решение зрело в ее сердце, словно драгоценный камень, утонченный и прочный, носимый с собой как амулет, который однажды отправят в открытый космос на последнем звездном ялике после её кончины. Даже встреча со смертью становится разумной, когда на кону — нечто по-настоящему бесценное. В этой торжественной игре жизни и смерти, душа находит свое благородство, искренне понимая ценность того, ради чего она готова пойти на самый высокий риск. К счастью, а может, к сожалению, лисице до сих пор не приходилось сталкиваться со столь важными перекрестками судьбы. Но однажды это произойдет и придется оставить всё, даже самое ценное, ради сиюминутной прихоти. Звезды восходят в небеса, зная, что их судьба — погаснуть в какой-то момент. Однако их истинное величие проявляется в том, на кого они рассыпают свой последний свет, освещая путь тем, кто идет за ними.

Байхэн искренне ценила всех, кто находил в себе смелости назвать её своим другом. Однако было бы нечестно отрицать её внутреннее желание встретить ту единственную, кто станет для неё всем. В поисках возлюбленной лежит тернистый путь, где происшествия неизбежны. Байхэн, с ее неподдельной влюбчивостью, стремилась к близости со множеством женщин, но лишь избранные сумели вбить свой узор в ткань ее души. Цзинлю — она казалась ключом к ее сердцу, но одновременно оставалась самой далекой, словно недосягаемое северное сияние.

— Заждалась? — громко поинтересовалась лисица, наконец-то прибыв на место встречи и обнаружив подругу, ожидающую её появления. — Не волнуйся. Я с лихвой компенсирую бесценное время, которое ты могла потратить на размахивание ледяной глыбой, — достав полуторалитровую бутылку с весьма сомнительным содержимым якобы древесного характера, Байхэн торжественно опустила её на стол перед Цзинлю. —Та-да-дам! Я — эманатор Изобилия, — с величавостью провозгласила Байхэн, словно выходя на сцену театров Пенаконии. — Пришла вербовать первую мечницу ненавистного Ланя. Более чем готова заплатить натурой за твоё предательство~

вэнь нин. юноша, которого превратили в оружие убийств и на которого возложили всю вину за множественные смерти людей. тот, кого боялся весь мир заклинателей не меньше его хозяина, старейшины илин. тот, кто при жизни был объектом насмешек не только внутри своего ордена, но и за его пределами. тот, кто боялся людей настолько, что даже не мог выстрелить ровно и попасть в мишень.

но я-то видел, что ты не самом деле не такой.

вэнь нин, когда мы впервые увиделись, ты был робким юношей, но весьма способным лучником. я увидел в тебе потенциал, и если бы ты был всего лишь немного чуточку смелее, ты бы наверняка утер всем нос. может, в следующий раз?

кто же мог знать, что именно ты окажешься тем, кто спасет мне жизнь в момент, когда я в этом больше всего нуждался. только человек, обладающий недюжинной храбростью, посмеет пойти против своего ордена — особенно когда это орден цишань вэнь — и помочь сбежать двум разыскиваемым им ребятам. если бы не ты, вряд ли бы мы с цзян чэном тогда выжили. я буду обязан тебе за это всю жизнь.

но не поэтому я помог тебе вернуться из загробного мира. разве мог я подвести твою сестру, для которой ты важнее всего на свете? разве мог позволить хорошему человеку пасть в результате жестокой несправедливости?

но мне правда жаль, что в итоге весь мир заклинателей узнал тебя как призрачного генерала, что убивает по приказу старейшины илин, а не как вэнь цюнлиня, самого талантливого лучника своего поколения.

давай начнем все сначала? прошлое осталось в прошлом, и нечего лишний раз о нем вспоминать. вот он я, живой и здоровый. вот он ты, не живой и не совсем здоровый, но вполне себе функционирующий. давай вместе исправим все ошибки и будем идти в будущее, как и раньше, рука об руку? только в этот раз не как старейшина илин и призрачный генерал, а как вэй усянь и вэнь нин.

---

а вы знали, что у нас здесь еще есть вэнь цин, которая тоже очень-очень ждет своего брата? нет? так вот, теперь знаете. и она тоже готова утащить вас в игру, так что не отвертитесь!
да и куда же старейшина илин без призрачного генерала, верно? приходите, очень хочу поиграть как, возможно, что-то легкое и беззаботное в прошлом, так и не совсем уж радужное в настоящем. я бы поиграл и что-нибудь из быта во время проживания на горе луаньцзан, и что-то из постканона. а еще было бы интересно ввязаться в какую-нибудь битву вместе. а еще поговорить! потому что мне кажется, что все переживания после якобы уничтожения вэнь нина и смерти вэй усяня вряд ли были нормально озвучены вслух.
вообще, вижу их как близких друзей, а не только слугу и хозяина. когда можно поговорить по душам, порадоваться и поплакать вместе. главное, любите этого чудесного мальчика и развивайте, а большего я от вас требовать и не буду.
посты пишу в третьем лице, скорость варьируется, но дольше 3-4 недель стараюсь не тянуть. по размеру от 3к символов и там как пойдет.
вэнь нин, приходи, пожалуйста, поскорее! только в этот раз чур без гвоздей в голове ;)

Пример моего поста

одиночество смотрит тебе вслед,
обнимая,
провожая,
но отчего-то не отпуская.

На горе Луаньцзан посторонний.

Сообщение дошло до Вэй Усяня мгновенно — чтобы обеспечить безопасность места, которое он теперь называл «домом», по всему периметру круглосуточно находились мертвецы, которые передавали всю информацию, стоило кому-то появиться на горизонте. Когда весь мир заклинателей отвернулся от него и тех людей, что теперь стали Вэй Усяню второй семьей, у него не осталось выбора, кроме как озаботиться их безопасностью. Кто посмеет пойти против Старейшины Илин? Кто на всем белом свете сможет противостоять ему? Никто бы не смог. Но он не всегда может быть рядом. Не всегда может вовремя среагировать.

В ночных кошмарах Вэй Ин видел не только близких людей из прошлого, которое теперь казалось совсем другой жизнью. Он видел, как чужой холодный меч пронзает тело Вэнь Цин. Он видел, как окончательно гаснет свет в глазах Вэнь Нина. Он видел, как плачет А-Юань, напуганный, одинокий. И никто не может прийти к нему на помощь. Он видел, как все их посевы оказываются истоптанными, а постройки — разрушенными до основания. Весь их быт, жизнь, все, за что они держались, просто оказывается уничтожено. Вэй Ин не мог этого допустить.

Посторонний... Кто это мог быть?

Цзян Чэн? Вэй Усянь был бы рад, будь это он. Их проблема была в том, что один был упрямее другого, и ни разу они не нашли время, чтобы спокойно сесть и поговорить. Цзян Чэн слишком зависим от чужого мнения, он никогда не сможет пойти против всех, как это сделал Вэй Усянь. Но, возможно, он мог бы хотя бы понять его? Если бы он пришел с миром, если бы они просто спокойно во всем разобрались... Сердцем он хотел, чтобы брат пришел к нему. Но умом понимал, что вряд ли это будет он.

Шицзе? Нет, глупый вариант. Она ни за что бы не явилась сюда, в это место. Да и Цзян Чэн бы не позволил. Вэй Ин не хотел, чтобы она видела его здесь. Ее нужно было оберегать от подобных мест, и Вэй Ин собственноручно увел бы ее куда подальше, стоило бы ей даже показаться на горизонте. Но это не она, совершенно точно не она.

А больше у Вэй Усяня никого и не осталось. Никто не стал бы заботиться о том, как он. Уж тем более никто не зашел бы к нему «в гости».

На горе Луаньцзан было шумно — люди были заняты бытовыми делами; где-то бегал, заливисто смеясь, А-Юань. Этот ребенок отчего-то особенно грел душу. Вэй Ину нравилось с ним возиться, и со временем А-Юань стал ему почти как родной. Его хотелось баловать, воспитывать, позволять познавать мир. Вот только в глубине души он понимал, что гора Луаньцзан — не лучшее место для ребенка, и сожалел, что не мог предложить ему, да и всем этим людям, ничего иного.

Чтобы не теряться в догадках и не тратить время зря, Вэй Усянь, крутанув Чэньцин в ладони, засунул ее за пояс и ровной поступью направился к спуску с горы. Он остановился возле деревьев, на которых никогда не росла листва, и всмотрелся вдаль. Человек в белом с невозмутимым видом неумолимо приближался.

Траурные одежды.

Вэй Ин узнал этого человека сразу. Вот только не сказать, что он был сильно рад его появлению здесь. Вряд ли Лань Ванцзи явился бы на гору Луаньцзан без веской на то причины. В голове сразу мелькнули все события последних недель, но Вэй Ин упорно не находил за собой никаких проступков, за которые Лань Ванцзи мог бы его отчитать, как он любил думать. На губах невольно возникла ухмылка. Осмелится ли он отчитать Старейшину Илин?

— Вот уж кого не ожидал увидеть. Сам Ханьгуан-цзюнь решил почтить нас своим присутствием, — холодно произнес Вэй Усянь, и с губ его не сходила усмешка. Все время, с самого их знакомства, они не ладили. Вэй Усянь то и дело слышал «убожество» в свой адрес; Лань Ванцзи неоднократно подчеркивал, что они не то что не друзья — даже не приятели. Любой костер рано или поздно догорает. Вэй Усянь считал, что, видимо, у них такая судьба — быть по разные стороны баррикад. Поэтому от этой встречи он не ожидал ничего хорошего.

Однако через мгновение все равно улыбка его стала более теплой, взгляд смягчился. Даже если Вэй Ин знал, что это плохая идея, он все равно не намеревался подать виду. И уж точно не собирался первым вступать в открытый конфликт. По правде говоря, он вообще ни с кем не желал конфликтов. Ему просто хотелось спокойно жить свою жизнь, да только пройти мимо несправедливости или терпеть чужое пренебрежительное отношение в свой адрес он не мог. Благими намерениями вымощена дорога в ад? Что ж, Вэй Ин познал его сполна, когда лишился золотого ядра и оказался здесь, на горе Луаньцзан.

Вряд ли ты когда-либо сможешь меня понять, Лань Чжань.

— Проходи, чувствуй себя, как дома, — Вэй Усянь еле сдержал смешок, ведь это место меньше всего на свете походило на Облачные Глубины. Наверняка Лань Ванцзи чувствовал себя максимально неуютно, но его никто сюда и не звал. — Заварить тебе чаю? — предложил он, как истинный гостеприимный хозяин, и положил ладонь на чужую спину, ненавязчиво ведя Лань Ванцзи к их небольшому поселению. Окружающие с любопытством вперемешку с удивлением поглядывали в их сторону; некоторые, напротив, напряглись, ведь вряд ли от ордена Гусу Лань можно ожидать чего-то хорошего для них. Но Вэй Усянь жестом показал им, что беспокоиться не о чем. Пока он здесь, никто их не тронет. Даже Лань Ванцзи.

Ему не нужно было прилагать никаких лишних усилий. Поднеся вторую руку ко рту, Вэй Ин коротко свистнул. Через минуту в пещере возникло какое-то движение. Вэй Ин провел Лань Ванцзи именно туда, где ходячий мертвец поставил на самодельный столик горячий чайник. Разливать напиток по чашкам он не стал, чтобы никто не брезговал, и после жеста хозяина — Старейшины Илин — тут же удалился куда подальше. Вэй Ин сам взял чайник и разлил напиток по чашкам. Неидеально, и наверняка в какой-нибудь чайной в Илине можно было провести время получше. Однако у Вэй Ина не было денег, да и он понятия не имел, зачем Лань Ванцзи вообще пришел сюда. Сперва нужно было выяснить это.

Вэй Усяня не покидали мысли о том, что они с Лань Ванцзи жили в разных мирах. Никогда Второй Нефрит Гусу Лань не сможет понять, через что пришлось пройти Вэй Усяню. Никогда он не сможет постигнуть всей степени отчаяния, что накрывает его периодически. Никогда он не поймет, каково это, когда все, кого ты любишь, либо боятся тебя, либо презирают. Никогда он не поймет, каково это, когда все осуждают тебя за то, что ты пошел по Темному Пути, не зная, что у тебя не было другого выбора. Светлая широкая дорога закрыта для Вэй Усяня, и все, что ему оставалось, — кривая узкая тропинка.

— Ханьгуан-цзюнь, не боишься, что люди начнут пускать сплетни, завидев тебя здесь? Решат, что ты тайно поддерживаешь Старейшину Илин. Или же тайно бегаешь к нему на свидания. Одно из двух, — Вэй Ин подмигнул ему, явно подшучивая, однако, несмотря на озорные нотки в голосе, все же, в глазах его больше не было того блеска, что был заметен раньше, стоило ему начать поддразнивать Лань Ванцзи или же просто дурачиться в привычной манере. Все это — напускное, лишь маска, чтобы скрыть то, что на самом деле происходило у него в душе.

В душе, до которой нет никакого дела посторонним людям. А близких у него и не осталось.

Вас родство, может, семьей и не делает, а нас давай без родства пусть сделает!

Мы думали думали кто же напишет эту заявку, и придумали, что я, а больше экси я люблю только списки, так что вот и список:
♦ любить Кейтлин не обязательно, но можно, если очень хочется;
♦ любить себя нужно, поскольку вот как ты хорош, как мощны твои лапищи;
♦ обязательно устраивать стекло на любой почве;
♦ ссоры устраивать тоже на любой почве;
♦ играй с нами, пожалуйста! Мы много чего придумаем, инфа сотка.

У нас есть твой кузен Ники, который ведет себя очень по гейски, но ты его все равно любишь. Также у нас есть мать всех лисов Дэн, а если ты думаешь, что тебе она не мать, подумай еще раз. Еще у нас есть Жан, который перешел в нашу команду и теперь, к слову, довольно тесно с тобой должен сотрудничать (принимаем ставки, кто кого). Кроме того есть Джереми (капитан троянцев, солнышко лапочка), но живет в солнечной Калифорнии. И есть Рико, который прикидывается мертвым больше полугода только для того, чтобы потом каааак восстать! Где-то рядом ошивается еще его старший брат, нагоняет на нас страх и ужас, а у него за спиной японский якудза, но мы своими глазами его пока не видели. Ну и конечно я, непревзойденный Кевин Дэй, который всего только и хочет, чтобы вы все собрались и начали наконец играть нормально!

Ждем тебя с большой силой. Вот если ты беспокоишься, что проявишь любопытство к заявке, а никто не обратит внимание, то давай, try us!

Пример моего поста

Вот за что Кевин не любит лето - слишком много свободного времени. Большую его часть он, как обычно, тратит на тренировки, но с каждым днем желающих составить компанию остается меньше, а в одиночку он уже испробовал почти все, что только возможно. Кевин старается внести в жизнь разнообразие, и чаще теперь появляется в тренажерном зале, и в бассейне, и на пробежке; он даже думает, не подыскать ли себе какое-нибудь дополнительное хобби, но останавливается - осенью, с началом учебы, в его жизни вновь остается только корт и университет.

Но еще не осень, в голову лезут идеи, и если большинство из них Кевину удается отклонить, то одна прочно цепляется и не дает покоя.

В первую очередь он разговаривает с Ваймаком, то ли как с тренером, то ли как с отцом. Когда тот дает одобрение, Кевин связывается с Джереми; перед ним немного неловко, ведь Кевин сам предложил ему нового защитника, но лучше решить все сейчас, пока сезон не начался. Он уверен, что Джереми сделает так, как будет лучше для всех - в первую очередь для Жана, потом уже для Кевина, и в конце для самого Джереми. Договорившись, Кевин просит не сообщать пока ничего самому Жану:

- Я хочу встретиться с ним лично.

Не удивительно, что Джереми поддерживает его и здесь.

Поездку Кевин планирует уже на конец недели, и просит Ваймака найти самолет только в одну сторону - мало ли что, - а вечером тот звонит, чтобы сказать:

- Забронировал два места. Один ты не полетишь.

Кевин сердится, но соглашается: что еще ему остается, если тренер все оплачивает? Разве что выбрать, кто составит ему компанию. Еще полгода назад он не раздумывая взял бы Эндрю, но сейчас почему-то не хочется, к тому же, он слишком мрачный и может отпугнуть Жана. Затем Кевин думает насчет Дэн, но брать ее без Мэтта было бы странно - это не поездка до стадиона, а шестичасовой перелет на другой конец страны. Хорошим вариантом была бы Рене, но с ней Кевин не настолько близок, чтоб тот же самый шестичасовой перелет не сделал из них окончательных незнакомцев. Есть еще Ники, и Кевин некоторое время ищет аргументы против, а, не найдя их, заходит в гостиную, где Ники увлеченно играет в приставку, и сообщает:

- В пятницу летим в Калифорнию.

После этих слов Кевин возвращается в спальню, забыв, что Ники хоть и родственник Миньярдам, но не унаследовал и капли их сдержанности, и ему наверняка понадобится значительно больше подробностей, чем два эти скупые факта - место и время.

Приходится уже в спальне дать больше конкретики, и хотя Кевину не совсем хочется объяснять, почему он хочет забрать Жана к лисам, он все же рассказывает, что план именно таков, тренер согласен, и капитан троянцев тоже, и только Жан пока не в курсе, потому что может уйти в глухую оборону, и убеждать его лучше лично. Пока что в Калифорнии он не успел обосноваться, ему несложно будет сняться с места и переехать, главное получить согласие. Кевин думает, что если Ники будет собой и при встрече с Жаном, то это согласие выбить будет немного проще - Хэммик удивительно умеет располагать к себе людей, даже самых сложных. Эту его способность Кевин полтора года назад испытал на себе самом, так что мог за нее поручиться.

- Не говори пока никому, - предупреждает он под конец. - Мало ли что.

Ему не хочется объяснять остальным то же самое, что сейчас было сказано Ники, к тому же, Кевин далеко не уверен, что все лисы воспримут новость о возможном пополнении с радостью. Их и так ждет встреча с новичками перед началом сезона, а Жан, хоть и бывший, но все-таки ворон. Если кто и будет доволен, так это Рене, но она с распростертыми объятиями примет любого новенького, тут и думать нечего.

К пятнице у Кевина уже готова кое-какая стратегия. Он придумал, что будет говорить Жану и какие аргументы использовать (кроме лучезарной улыбки Ники), а еще с собой у него контракт с Университетом Пальметто, который Жан может захотеть если не подписать, то изучить. Кроме этого контракта в рюкзаке почти ничего больше нет, разве что плавки - он сразу сказал Ники взять их на всякий случай, потому что это все-таки Калифорния. Они едут не отдыхать, но если все сложится удачно, почему бы и нет?

В аэропорт они добираются на такси. Выходя из машины, Кевин напяливает кепку - людей вокруг будет много, лисы выиграли финал, и пока у него на лице татуировка, пускай уже и не с цифрой, он остается чересчур узнаваемым. Чтобы не бросать взгляды по сторонам в попытке выяснить, пялится кто-то или нет, Кевин старается смотреть только на Ники, и молчать при этом слишком странно, потому в очереди на регистрацию Кевин говорит:

- Я думал, ты полетишь в Германию. - Он все еще мог бы, время есть до конца августа, но Кевин почти уверен, что Ники никуда из Пальметто не собирается. - Ничего не случилось?

Не то чтобы Кевину хочется углубляться в проблемы гей-пары, но Ники ничем подобным обычно не грузил, так что и опасаться нечего.

Ожидая посадки, они проходятся по магазинам аэропорта, где Кевин находит новую кепку с эмблемой национальной сборной, и вместе они выбирают изрядное количество снеков, чтобы хватило на весь перелет. К моменту посадки у него уже складывается ощущение, будто они летят не по делу, а в отпуск, и это чувство незнакомо и странно.

- Садись к окну, - в салоне Кевин пропускает Ники вперед. - Я все равно собираюсь спать.

Вряд ли у него получится провести во сне все шесть часов, но это не означает, что Кевин не попытается. Все-таки впереди у них очень нелегкий день - вряд ли Жан без проблем согласится на предложение, а значит придется постараться.

- Мисс "Я не буду есть вкусняшки, потому что уже почистила зубы";
- У Каслов много традиций и, помимо Ночи кино, одна из них - лазертег по пятницам;
- Самая страшная провинность за всю жизнь - перед закрытием метро перепрыгнула через турникет (но на следующий день потратила две поездки просто так);
- Единственный ответственный человек в этой семье и, даже учась в Колумбийском, умудряется присматривать за отцом и бабушкой (в кого она такая - так и не выяснили, уж точно не в мать);
- Взяла на своё попечение отцовское детективное агентство и ведёт там все дела, которые кажутся Каслу "слишком скучными" (Дирк Джентли на минималках);

Очень жду Алексис, чтобы опекать и баловать, получать тумаки за то, что опять полез в какую-то опасную передрягу, вместе прятать труп, если Алексис попытаются подставить настоящие убийцы. Вместе расследовать какое-нибудь дело в рамках своего детективного агентства (да, я читаю Дирка Джентли и неравнодушен к бытовому абсурду и детективам, соответственно). Бытовые ситуации, детектив, триллер, мистика - придумаем что угодно. Можем найти тебе тут парня, чтобы было не скучно через мой труп или девушку через мой труп (2). В конце концов, кто мне в старости стакан воды подаст? Если мы с Беккет, конечно, до неё когда-нибудь доживём.

Пример моего поста

Очередное приключение, снова пустыня, непременно – гробница. У Флинна отличное настроение, потому что он чувствует себя в таких ситуациях буквально как рыба в воде, и даже мелкие неприятности не могут испортить ему настроения. Всё под контролем! Ну, то есть не всё, конечно, было бы даже скучно, если б они не застряли в Ланкарансаре, в попытках найти подходящий транспорт для путешествия по барханам, или не проехали четыре раза мимо искомой точки уже в самой пустыне. Заранее ведь всё знать очень скучно. Уже целое десятилетие основным планом Флинна была импровизация – и, как ни странно, это всегда работало. Мужчина краем глаза поглядывал на сидящую за рулем Ив и делал вид, что не замечает, как женщина тихо закипает (в прямом и переносном смысле) – едва ли его могли обмануть её улыбки. А ведь он предупреждал когда-то, что лучше всего работает в одиночку. Как говорится, сама напросилась. А кто сказал, что будет легко. Но библиотекарь благоразумно помалкивал, всё-таки разозленный хранитель в закрытом пространстве... он ещё помнил их путешествие в самолете.

Прибор барахлил нещадно, но Флинн и не думал обращаться к карте. В конце концов, зря он, что ли, настраивал эту штуку почти всё утро? Он же библиотекарь – или кто, в конце концов? Иногда с упрямством Флинна не мог поспорить и дикий баран, и это был явно тот самый случай. Даже если они теперь застрянут в пустыне на неделю (чего, положа руку на сердце, очень бы не хотелось), Флинн всё равно не прикоснется к карте – потому что это будет означать, что он не гений. А это, как мы знаем, полная глупость.

С самого первого приключения ему приходилось притворяться, что он что-то понимает, да даже не что-то, а примерно всё. Он притворялся уверенным в своих силах, хотя это было совсем не так, но за все эти годы притворство превратилось в реальность. Флинн просто знал, что – даже если он чего-то не понимает, то в итоге он всё сделает правильно, просто интуитивно. На его стороне удача – и внезапные знания обо всём на свете. А спустя годы появился ещё и бесценный опыт выжившего в многочисленных приключениях библиотекаря. Он привык полагаться только на самого себя и удачу – иногда в виде случайных попутчиков и компаньонов, иногда просто так. У Флинна всё это время не было даже хранителя – только Джадсон, каким-то мистическим образом появляющийся то тут то там со своими советами, да Шарлин, хотя большую часть времени она кричала на него и требовала отчеты. Не самое лучшее подспорье в приключениях, но Флинну большего было и не нужно – по крайней мере он знал, что ему есть куда возвращаться.

А потом вдруг на голову свалились другие библиотекари, Ив... Он бы, пожалуй, не рискнул признаться в этом вслух, но полковник Берд и правда была идеальным хранителем. Таким, какой ему был как раз [не] нужен. Но она постоянно призывала его работать в команде, сообща, а этого он не умел да и не хотел, в общем-то, даже если и оказывалось в итоге, что в некоторых случаях это лучше, чем действовать в одиночку. Но ведь десять лет он справлялся как-то? Точнее, не "как-то", конечно, а прекрасно справлялся. Превосходно.

Поэтому когда их с Ив разделило стеной-ловушкой, Флинн испытал какое-то смутное облегчение – действовать в одиночку ему было гораздо привычней. Переживать за хранителя не было никакого смысла, если уж кто-то из них двоих может постоять за себя, так это Ив. К тому же она достаточно умна, чтобы не погибнуть в одной из ловушек, которых наверняка тут ещё полным-полно... Флинн на всякий случай простучал разделившую их стену, но она выглядела достаточно крепкой, чтобы с этим можно было что-то сделать, а это означало, что нужно найти какой-то другой выход. К счастью, в его распоряжении их было полным-полно...

Выбирать наобум было чревато для жизни, поэтому Флинн вернулся к письменам. На юге в те века, когда появилась эта гробница, были распространены такие виды письменности как калинга, тамильское брахни и бхаттипролу. В некоторые раздумья библиотекаря повергло то, что ни одна из вышеозначенных письменностей здесь не использовалась. Это, должно быть, какой-то шифр. Фонарь замигал, и Флинн заторопился, сообразив, что каждая минута промедления грозит оставить его в неровном свете факелов.

Наконец, ему удалось перевести один небольшой фрагмент текста, а он уже мог стать ключом к остальному. Флинн едва не закричал от радости. В итоге удержался, только издал придушенный писк и на том угомонился.

"О воды, ведь вы благодатные.
Поместите нас в подкрепляющую силу,
Чтоб (мы) увидели великую радость"

- Так, значит, это не подходит, идем дальше, – бормотал он себе под нос, перемещаясь от одной части стены к другой, но мысли его всё же сбивались на Ив. Как она там? С её стороны был выход, значит, вероятней всего она уже снаружи и в безопасности. Да вот только в глубине души Флинн знал, что эта гробница едва ли отпустит их так просто. Значит, ему надо ещё ускориться.

- Ну что ж, рискнем, – оптимистично подбодрил он себя, отмерив нужное количество шагов и оказавшись прямо перед одним из проходов. Начало было многообещающим. Если он всё понял правильно, то через два пролета он обнаружит спуск, где будет очередная загадка, а там уж дело техники. Флинн проскользнул в черный провал, стараясь ступать осторожно и внимательно прислушиваться. Как правило, ловушки срабатывали после какого-то определенного звука или щелчка.

Умудрившись не утонуть, не получить по голове многопудовым куском известняка и не напороться ни на одно из вылетающих из стен копье, Флинн благополучно преодолел один пролет, но как некстати застрял у одной из стен, которая показалась ему особенно примечательной, благодаря покрывающим её рисункам. Современный научный мир просто взорвался бы, если б кто-то узнал, что здесь находится.

- Невероятно, – бубнил Карсен себе под нос, любовно припав к стене и осторожно ощупывая её как возлюбленную, которую не видел десяток лет. – Подобные изображения должны были появиться спустя долгие века...

Он понятия не имел, сколько прошло времени, прежде чем он спохватился, вспомнив о своей главной задаче. Должно быть, полчаса или около того. В темноте как-то органы чувствительности притупляются и довольно сложно определить – прошло несколько минут или целые сутки, но в своих путешествиях Флинн немного навострился. Хотя часы на цепочке плотно встали ещё до того, как они с Ив преодолели первый коридор, что и не удивительно. С трудом, но всё же отлепившись от своей драгоценной стены, библиотекарь продолжил путь.

Но уже на следующем повороте он впал в замешательство. Открытый проход манил и сулил безопасность, но Флинн был отнюдь не так глуп, чтобы на это купиться. Подсветив фонариком плитки на полу, библиотекарь сообразил, что настоящий проход скрыт, вероятно, в одной из стен. Спустя некоторое время размышлений и невнятного бормотания себе под нос, Флинн наступил на нужные плиты и... вдруг понял, что пол уходит у него из-под ног. Подумать о том, что это за чертовщина, так как он уверен, что всё сделал правильно, библиотекарь не успел, потому что когда летишь в бездонную яму это как-то сильно бодрит, но и сбивает с толку.

- А-а-а! – разнесся эхом его крик, оглушив и самого библиотекаря, хотя падал он не слишком долго. Оглушенный Флинн тут же вскочил на ноги, радуясь, что упал на что-то мягкое. Нисколько, в общем-то, (почти) не удивившись, галантно подал руку Ив, поднимая её обратно на ноги и, как ни в чем не бывало приветливо улыбнулся её спутнице (кто бы мог подумать, что сегодня в этой гробнице будет так людно!).

- Привет, я Флинн, а как вы... э-э-а... – тут же заметив нацелившуюся на девушек змею, Карсен замолчал на полуслове и задумчиво похлопал себя по карманам. Как нарочно костяную дудочку он оставил в пиджаке, а надевать пиджак в пустыню это вообще-то нелепо. А вот надо было! Никогда нельзя пренебрегать возможностью встретить в пустыне дикую змею. И покрасоваться в костюме с цветочком в кармане.

С кобрами ему приходилось встречаться - и не раз, он даже умел готовить противоядие, которое нужно было успеть принять через семь секунд после укуса и ни секундой позже. Изготовлению противоядия его научил старейшина племени, после того как Флинн помог ему решить проблему с нашествием саранчи. В общем-то, дел было всего на полчаса, ведь саранча очень боится... Мужчина похлопал себя по щекам, улавливая, что очень сильно отвлекся, и нужно вернуться к проблеме.

Черная кобра, кальберия, как называют её местные. Не слишком разъяренная, но и не слишком сговорчивая. Вопрос бы решил один заклинатель змей или женщина, сумевшая бы исполнить "змеиный" танец. Флинн задумчиво покосился на Ив. Нет, она не будет. Хотя это, как минимум, было бы красиво... Что ж, тогда остается один вариант.

Флинн прочистил горло и разразился чириканьем, максимально стараясь подражать боевому кличу орла-змееяда.

- Чвик-чвик-твиньк!

Видимо, кобра была сама по себе сонная и вообще заползла сюда больше по ошибке, чем по чьему-то злому умыслу, потому что этого оказалось достаточно, чтобы она засуетилась и убралась восвояси, только бы подальше от этих ненормальных.
Флинн замолчал и вытащил из кармана платок, чтобы промокнуть лоб. Может, он и действовал "на авось", но "авось" не подвел его еще ни разу.

Главный злодей и антогонист, демоническая личность с глубоким баритоном, интеллектуал, знаток искусства и любимец женщин, склонных к мазохизму. Давно точит зуб на "Зималето" и, надеюсь, ещё покажет нам кузькину мать.
По моему фанону Александр:
а) замышляет недоброе;
б) засылает в "Зималетто" шпионов разной степени кринжовости;
в) приходит как к себе на работу, чтобы устроить какой-нибудь мелкий саботаж, потому что шпионы не справляются и всё приходится делать самому;
г) объявляет о том, что собирается забрать свою часть акций (и, скорее всего, Кристины), потому что предприятие явно идет ко дну. Наслаждается всеобщим горем и слезными уговорами не пускать дело родителей под откос.
д) Может быть, когда-нибудь захватит власть и будет всех третировать
Это всё можно изменить или дополнить или убрать или переработать - на ваше усмотрение. Но без игры и сюжета Александр точно не останется.

пс. Виктория Клочкова на месте и просила передать, что ждёт ценных указаний Жданов, ты это не видел

От Катерины

Лично у меня с Воропаевым видится какая-то такая линия: он, как человек отнюдь не глупый, одним из первых разглядел в Пушкаревой по-настоящему серьёзного противника (ведь она на стороне Андрея, её ни подкупить ни обмануть) и, возможно, попытался развернуть некую компанию, бросив большую часть сил на попытки избавиться от неё, либо же переманить на свою сторону любыми способами (даже попытками прикинуться белым и пушистым). Здесь можно закрутить и на теме акций - вместо причитаний Катя может четко по пунктам разложить, почему это глупая затея и он пожалеет, Воропаев, возможно, внемлет именно её словам. Может быть, он попытается втереться к ней в доверие раньше чем в каноне, может быть, из этого что-то и выйдет.
В общем, я тут вижу крутое соревнование больших умов (о да, это время большого мозга) и, так как откровенно ненавидеть Пушкареву у Александра причин нет (у них нет кровной вражды как со Ждановым, подумаешь, пару раз дверью огрела и шесть раз сбила с ног, мелочно такое вспоминать!), может быть, что-то из этого всего и выйдет. Боюсь говорить слово "дружба" применительно к Александру, но и не вижу причин для Катьки его презирать как в каноне. Во всяком случае пока он у нас ещё ничего не натворил, а там уж посмотрим.

В общем, жду этого типа как родного, идеи намутим, будет интересно.

От Роман Дмитрича

Александр, от себя могу предложить чистые и возвышенные отношения взаимной неприязни и противостояния наполненные ироничными подколами. Приходи и мы сможем впутаться в какую-нибудь запутанную авантюру, например, с контрабандой тканей, поиграть трудовые будни или повыяснять отношения после очередного показа Милко, а после вместе напиться в баре, о чём мы будем со стыдом вспоминать на следующий день хд
Без игры точно не оставлю, открыт для самых разных предложений и обсуждений. Может мы вообще в итоге придём к сложной дружбе хД
Заиграем, заобщаем, залюбим, откомфортим что значит тебе не надо? Всем надо хд и весело проведём время вместе ну и что я всем так говорю, только тебе искренне хд Очень ждём и надеемся что ты до нас дойдёшь, Александр невероятно харизматичный и яркий персонаж, к которому невозможно оставаться равнодушным))

---

Пример поста Кати

День Катерины начался с противного звонка будильника, дребезжащего прямо над ухом. Катя, не глядя, прихлопнула паршивца и приоткрыла глаза, хмуро созерцая царивший вокруг беспорядок из бумаг на фоне вяло мигающего экрана компьютера. Удивительно, как она только догадалась будильник завести – или это Зорькин подспобил перед уходом? Мог бы тогда уж и на диван её отбуксировать, джентльмен нашёлся.

С самого начала работы в "Зималето" для неё стало почти привычно засыпать то за столом, то на полу в ворохе документов и бумаг. Начальник, Андрей Палыч, довольный тем, что одна из его секретарш на диво хорошо соображает, радостно переложил на Катю почти все основные обязанности, которые обычно секретарям даже не поручают, и благодаря этому ей приходилось день и ночь засиживаться за документами и расчетами. Катя не роптала – она вообще не привыкла пререкаться, особенно, с начальством, и послушно пыталась выполнить пятилетку за три года. Только толку-то в том...

Девушка вяло подняла левую руку, бросила взгляд на механические наручные часики и чуть не заорала от ужаса. Нынче она намеревалась придти на работу пораньше, чтобы успеть отправить в банки заявки на кредиты, которые им были так нужны, а по всему выходило, что даже если она выскочит из дома прямо сейчас, то успеет придти всего за полчаса до начала рабочего дня. Полнейший бардак!

Катя заметалась по комнате, одновременно пытаясь причесаться, достать из шкафа новый костюмчик, и поправить съехавшие на самый кончик носа очки. Отпечатавшиеся на щеке чернила от ручки, которой она ночью вела записи расчетов по старинке – в блокноте, она вообще не заметила. И мама почему-то не сказала, когда провожала её до двери.

И Маша Тропинкина почему-то не сказала, наверное, потому что была под сокрушительным обаянием вице-президента компании, который почему-то в такую рань уже крутился возле ресепшена. И сам вице-президент, Роман Дмитрич Малиновский, ничего не сказал – наверное, потому что ему просто было пофигу. По-фи-гу. Без сомнений, она была единственной девушкой во всём этом небоскрёбе (если не во всей Москве), к которой Роман Дмитрич был фатально равнодушен, и возможно, этим можно было бы даже гордиться, если бы у Кати было на это хоть немного свободного времени. Но так как прозорливый мудрый шеф избавил свою помощницу от тяжкого бремени отдыха, такой роскоши Катерина себе позволить не могла.

Однако все радужные размышления о кредитных заявках напрочь вылетели у неё из головы, когда Катя краем уха услышала мрачный бубнёж Потапкина по поводу посторонних в здании. И его не менее мрачные прогнозы на будущее. Потапкин, конечно, жил по правилу, "лучше перебдеть", но в данном вопросе Катюша была с ним полностью солидарна. В вопросе безопасности Андрея Палыча, то есть. Как дочь подполковника она чётко различала иерархию, особенно на военном положении во вверенном ей ведомстве. А каким оно ещё могло бы быть в данном случае? Тем более, что вот сейчас Катя задумалась над тем, что девушка, с которой она столкнулась внизу, уж слишком неуловимо напоминала одну знакомую даму, благодаря которой не так давно в "Зималето" чуть не случился один громкий скандал... но загруженная своими мыслями Катя так и не успела сложить два и два.

- Роман Дмитрич, я с вами, – быстро сориентировалась она, так и не заметив милого комплимента по поводу своей прически, мысли крутились в голове с бешеной скоростью, цепляясь одна за другую. Потому что если это действительно Ларина, и она здесь, то она наверняка попытается пробраться к Андрею Палычу, а она настырная и на ресепшене её будет уже не удержать, а значит Кира всё узнает и... тогда всё. Что – всё, Катя представляла себе смутно, но пытаясь представить – неизменно обмирала от ужаса.

- Я думаю... то есть мне кажется, что я видела тут внизу Ларину, то есть Наталью, ну, вы поняли, – понизив голос почти до интимного шёпота поведала Катя, немного сбиваясь от волнения, но при этом воинственно поправляя пиджачок. Из-за этой дамочки в прошлый раз столько всего произошло, что отдавать шефа без боя дочь подполковника отнюдь не собиралась. А Роман Дмитриевич оказался таким полезным в прошлой подобной ситуации, что казалось логичным действовать сообща и теперь.

Пример поста Романа

Мирный ход обычного рабочего утра в Зималетто был прерван в самое неподходящее время. Вице-президент компании и по совместительству лучший друг Андрея Жданова уже пятнадцать минут делал доброго утра очаровательной Марии Тропинкиной позабыв обо всём на свете.
- На территорию проник нарушитель, - пробасил кто-то над ухом Малиновского. - Разрешаете применить табельное оружие?
Роман с сожалением отвёл взгляд от прекрасного многообещающего декольте Тропинкиной и обернувшись обнаружил охранника Зималетто Потапкина. Груда мышц Потапкина с трудом втиснутая в офисный костюм возвышалась над стойкой ресепшена предвещая начало проблем.
- Потапкин, ну что за глупости. Нельзя смотреть только одни боевики, - Малиновский легкомысленно отмахнулся от начальника службы охраны и вновь склонился к Марии, - иногда нужно переключаться и на романтические комедии.
Вице-президент компании нежно коснулся рукой запястья Марии, намереваясь спросить любит ли Тропинкина романтические фильмы и насколько свободен её сегодняшний вечер.
- Как бы у нас здесь не дошло дошло до документалки “кто убил президента Кеннеди”, - упорствовал Потапкин. В стремлении к безупречному исполнению служебных обязанностей охранник мог соперничать разве что с новой секретаршей Жданова Екатериной Пушкарёвой.
- Тьфу на тебя, Потапкин! Ты хоть думай что говоришь! - возмутилась Тропинкина.
- А то и говорю! Через парковку тайно проник нарушитель. Идёмте, Роман Дмитрич, проведёте опознание по камерам наблюдения и решим как ликвидировать объект.
- Вот и приходи на работу раньше положенного! - с горестным вздохом  Малиновский оторвался от созерцания декольте Тропинкиной, понимая что неизбежно придётся включаться в рабочую жизнь. Единственная причина по которой вице-президент прибыл в Зималетто на полчаса раньше официального начала рабочего дня заключалась в том, что он сбежал от своей очередной пассии ранним утром, до пробуждения девушки. Чтобы избежать всех этих неловких вопросов о следующей встрече и о статусе их взаимоотношений.
- Идём, Потапкин. Спасём Кеннеди и заодно нашего Андрея Павловича от назойливого внимания журналистов, - Малиновский был практически уверен, что неизвестный нарушитель спокойствия Зималетто работает в одном из модных журналов и жаждет заполучить фотографии новой коллекции Милко и заодно личной жизни Жданова младшего.
Возле лифта возник несуразный силуэт Пушкарёвой, новой секретарши Андрея. Не так давно Катерина помогла отстоять честь Жданова перед его невестой Кирой и умело прикрыла собственного шефа, соврав о том что у него переговоры в Техноколоре. Общими усилиями Романа и Кати беду в лице Лариной удалось предотвратить и Малиновский искренне надеялся, что Андрей больше не захочет связываться с меркантильной моделью.
- Доброе утро, Катенька! Чудесная причёска! - Малиновский расплылся в добродушной улыбке, просто потому что в солнечное летнее утро абсолютно не верилось в существование злоумышленников на парковке Зималетто. - Катюша, будьте любезны, передайте шефу, что мы с Потапкиным отправились спасать компанию и возможно задержимся.

Лучший друг детства и липовый жених - нам определенно есть, что поиграть. Зорькин - персонаж комический, но при этом и многогранный, из него можно сделать что угодно и кого угодно. Будущий финансовый директор Никамоды, а потом и Зималето, головной мозг всей нашей компании. Из основного сюжета могу предложить:
а) пригласить Зорькина к нам, в компанию Жданова и Малиновского, потому что от него будет толку больше чем от этих двоих;
б) разыгрывать счастливую парочку и смотреть как Малиновский ревнует (ну да, у нас как-то так);
в) найти тебе Вику (но за последствия не ручаюсь);
г) участвовать в нашем полумистическом сюжете в рамках компании Зималето (в процессе обдумывания);
д) любые другие варианты.

Я всегда готова подхватить в игру и пообщаться, и пообсуждать сериал и вообще. Ясное дело, что роль, мягко говоря, непопулярная, и заинтересует человека со здоровой самоиронией и хорошей фантазией. Нам как раз такой и нужен (мы сами такие, и еще очень скромные). Но я правда очень жду Кольку и готова была бы на руках носить, но у меня руки слабые, так что ты уж как-нибудь сам передвигайся, окей. Единственное, что могу гарантировать - точно будет смешно.
Если заинтересовало - домашний телефон Пушкаревых ты знаешь, а мама уже готовит пирожки (а вообще пиши в гостевую или лс).

пс. А еще мне не дает покоя статья про то, что Семакин, актер, вообще тот еще дамский угодник, причем он тоже носит очки и все такое, но у него офигенное чувство юмора. Мне в упор кажется, что это привнесло бы в образ Зорькина интересные нотки, а так как у нас можно всё или почти всё... короче, думайте сами.

Пример моего поста

День Катерины начался с противного звонка будильника, дребезжащего прямо над ухом. Катя, не глядя, прихлопнула паршивца и приоткрыла глаза, хмуро созерцая царивший вокруг беспорядок из бумаг на фоне вяло мигающего экрана компьютера. Удивительно, как она только догадалась будильник завести – или это Зорькин подспобил перед уходом? Мог бы тогда уж и на диван её отбуксировать, джентльмен нашёлся.

С самого начала работы в "Зималето" для неё стало почти привычно засыпать то за столом, то на полу в ворохе документов и бумаг. Начальник, Андрей Палыч, довольный тем, что одна из его секретарш на диво хорошо соображает, радостно переложил на Катю почти все основные обязанности, которые обычно секретарям даже не поручают, и благодаря этому ей приходилось день и ночь засиживаться за документами и расчетами. Катя не роптала – она вообще не привыкла пререкаться, особенно, с начальством, и послушно пыталась выполнить пятилетку за три года. Только толку-то в том...

Девушка вяло подняла левую руку, бросила взгляд на механические наручные часики и чуть не заорала от ужаса. Нынче она намеревалась придти на работу пораньше, чтобы успеть отправить в банки заявки на кредиты, которые им были так нужны, а по всему выходило, что даже если она выскочит из дома прямо сейчас, то успеет придти всего за полчаса до начала рабочего дня. Полнейший бардак!

Катя заметалась по комнате, одновременно пытаясь причесаться, достать из шкафа новый костюмчик, и поправить съехавшие на самый кончик носа очки. Отпечатавшиеся на щеке чернила от ручки, которой она ночью вела записи расчетов по старинке – в блокноте, она вообще не заметила. И мама почему-то не сказала, когда провожала её до двери.

И Маша Тропинкина почему-то не сказала, наверное, потому что была под сокрушительным обаянием вице-президента компании, который почему-то в такую рань уже крутился возле ресепшена. И сам вице-президент, Роман Дмитрич Малиновский, ничего не сказал – наверное, потому что ему просто было пофигу. По-фи-гу. Без сомнений, она была единственной девушкой во всём этом небоскрёбе (если не во всей Москве), к которой Роман Дмитрич был фатально равнодушен, и возможно, этим можно было бы даже гордиться, если бы у Кати было на это хоть немного свободного времени. Но так как прозорливый мудрый шеф избавил свою помощницу от тяжкого бремени отдыха, такой роскоши Катерина себе позволить не могла.

Однако все радужные размышления о кредитных заявках напрочь вылетели у неё из головы, когда Катя краем уха услышала мрачный бубнёж Потапкина по поводу посторонних в здании. И его не менее мрачные прогнозы на будущее. Потапкин, конечно, жил по правилу, "лучше перебдеть", но в данном вопросе Катюша была с ним полностью солидарна. В вопросе безопасности Андрея Палыча, то есть. Как дочь подполковника она чётко различала иерархию, особенно на военном положении во вверенном ей ведомстве. А каким оно ещё могло бы быть в данном случае? Тем более, что вот сейчас Катя задумалась над тем, что девушка, с которой она столкнулась внизу, уж слишком неуловимо напоминала одну знакомую даму, благодаря которой не так давно в "Зималето" чуть не случился один громкий скандал... но загруженная своими мыслями Катя так и не успела сложить два и два.

- Роман Дмитрич, я с вами, – быстро сориентировалась она, так и не заметив милого комплимента по поводу своей прически, мысли крутились в голове с бешеной скоростью, цепляясь одна за другую. Потому что если это действительно Ларина, и она здесь, то она наверняка попытается пробраться к Андрею Палычу, а она настырная и на ресепшене её будет уже не удержать, а значит Кира всё узнает и... тогда всё. Что – всё, Катя представляла себе смутно, но пытаясь представить – неизменно обмирала от ужаса.

- Я думаю... то есть мне кажется, что я видела тут внизу Ларину, то есть Наталью, ну, вы поняли, – понизив голос почти до интимного шёпота поведала Катя, немного сбиваясь от волнения, но при этом воинственно поправляя пиджачок. Из-за этой дамочки в прошлый раз столько всего произошло, что отдавать шефа без боя дочь подполковника отнюдь не собиралась. А Роман Дмитриевич оказался таким полезным в прошлой подобной ситуации, что казалось логичным действовать сообща и теперь.

Мы встретились, хотя вернее сказать я увидела тебя, когда ты переживал тяжелое расставание. Помню, ты сидел на ступеньках у клуба, в котором я играла свой диджей сет, ты выглядел совсем разбитым, не лицо, а маска. У меня тогда были сигареты, но я решила стрельнуть у тебя, чтобы завести разговор и возможно помочь. Ты же знаешь, мне лишь бы помочь кому-то, хоть это иногда тебя и выбешивает. Ты жил тогда в каком-то дешёвом хостеле, был завсегдатый баров на лиговке и обычным работягой, которому постоянно не хватало денег. Слово за слово, мы обменялись инстой и начали общаться. Очень спонтанно и неожиданно. Обычно такие знакомства ни к чему не приводят, просто висите мертвым грузом друг у друга в подписках, но не в этот раз.

Мне было приятно поговорить с тобой обсудить музыку и книги. Оказалось, что ты один из самых начитанных людей, которых я встречала. У тебя на все было свое мнение, ты жил принципами, которые соорудил у себя в голове. Ты решил для себя, что у тебя нет сердца. Что ты навечно останешься одинок, потому что только так не навредишь себе и другим.

Мне кажется ты знал про все локальные ивенты, знал те улицы Питера, о которых я даже не догадывалась. Мы попадали в какие-то глупые приключения, иногда удивляясь как остались в живых. Наверное ни с кем в жизни я не ходила так долго как с тобой, вечное передвижение, вечные поиска чего-то.

Мы постоянно курили сигареты, так много, что если вспомнить об этом начнает тошнить. В твоей руке часто бывало пиво и томик книги, которую ты обязательно читал мне, когда мы присаживались отдохнуть на набережной или в парке.

Я ведь и не собиралась влюбляться в тебя, мне самой не хотелось вступать в отношения. Просто собирала твое разбитое сердце, как пазл. Мне правда нравилось просто дружить. И я не знаю как так вышло, что в одну из белых ночей, мы сидели у меня на балконе, как всегда курили, заиграла песня “love will tear us apart” мы начали петь, смеяться, а потом неожиданно поцеловались.

да, дединсайд. и что?

Ну что сказать, вот такой вот гений мысли, такой вот андеграундный романтик, родился в моей голове. Если близко, то приходи! Закидаю тебя музыкой, зацелую, и вообще буду рада.
Как ты понял заявку в пару. Будем учиться жить вместе, потом заведем собаку, построим дом, родим детей и никогда не будем онлайн. Ладно будем, нам же тут это играть. Ахахха.
У нас тут фандом, в котором все сказки вместе. Так что соигроков найти не проблема.
Предупреждаю, что у меня есть лучший друг тире лучший бывший, но не бойся, нашим отношениям это никак не мешает. Вы подружитесь! Или нет. Тут уже сами решайте. Ахахах.
По постам пишу примерно от 3 до 5 тысяч символов, от любого лица. Ты можешь писать хоть больше, хоть меньше, с линейкой я не бегаю.
А так, все обсуждаемо, готова к любым предложениям и идеям. НО! Прошу, давай без оксигнойного в этой истории. В альтернативе можешь делать, что хочешь. Кстати, если что, и меня можешь туда утащить, я вообще легка на подъем.

Пример моего поста

- Ха-ха, ты такой заботливый, Хайбара-кун, — она широко улыбается парню. Глаза её сверкают благодарностью. Ей приятно, что парню не все равно на то, что она может заболеть. Хотя это немного странно. Почему его так волнует, что она сидит на холодном? Она задумывается, что заставляет его проявлять такую заботу. Может быть, это его природная доброта или же что-то ещё, что делает его таким внимательным к другим. В любом случае, он прав, земля и правда стала прохладной, пора вставать, тем более Юу согласился проводить ее до магазина.

-Ура! - девушка широко улыбается и протягивает руки, чтобы он ее поднял. - Спасибо, — еще одна лучистая улыбка в качестве благодарности. Были бы они близкими друзьями, она бы обязательно поцеловала бы его в щеку, но, наверное, не надо так сильно смущать парня. Шоко светится от радости, теперь не придется тащиться одной до магазина, плюс компания вполне приятная. Хотя, если честно, она мало знает про Юу. Он обычно с ней не много общается. Она видела, что он достаточно активный и коммуникабельный с другими, но рядом с ней вдруг становится более тихим, но все равно не таким тихим, как его сокурсник. Но со стороны кажется что они хорошо ладят. Это хорошо,  дружный курс это залог легкой учебы, Шоко есть с чем сравнить. До того как она приехала в магический колледж девушка училась в обычной школе, где особо ни с кем не общалась. Сейчас же она обожает своих оболтусов и с удовольствием проводит с ними свободное время.

Но что если подружиться со всеми? Тогда и мрачных дней не должно остаться! Что ж значит, пора чуть больше друг друга узнать! Не будут же они молчать всю дорогу до магазина.

Шоко идет рядом с парнем, плечо к плечу, завороженно смотря вокруг. Она оглядывается вокруг, удивляясь тому, насколько спокойна и величественна окружающая природа. Под лунным светом, едва освещающим темные улочки, парень и девушка медленно выходят с территории колледжа. Воздух был пронизан прохладой и приятной влагой.

- Лестницы? Я об этом не задумывалась,- она почесала подбородок, размышляя над вопросом. - Нет, все-таки я не люблю такое. Прошлым летом я упала с этих ступенек и очень сильно повредила колено, даже шрам остался, — она подошла ближе к фонарю и немного задрала подол платья, обнажая свои ноги. - Вот смотри,- она показала пальцем на маленький рубец, — на гусеницу похож, правда?

┈┈───╼⊳⊰ �� ⊱⊲╾───┈┈

Они замечали мелькающие тени проходящих мимо машин и загадочные отблески фонарей, шли медленно, парень был погружен в свои мысли, а Шоко ловкими пальчиками набирала сообщение Годжо, тот рассказывал ей про свой вечер и про то как им необходимо втроем пойти в новое кафе, где готовят вкусные мотти. Девушка старалась не утыкаться сильно в свой телефон, но Юу был не очень разговорчив, поэтому вроде как был совсем не против.

Яркая вывеска притягивала взгляд. Они на месте. Желтый свет открывающихся дверей и вот они в магазине. Тут было, как всегда, душно и пахло чем-то кислым, но по крайней мере он был самым ближайшим.

Вместо тетушки Ёко, с которой девушка уже успела подружиться, сидел седовласый мужчина, с широкими пушистыми бровями и злым цепким взглядом.

- да, я тоже его здесь не видела,- Шоко оценивающе смотрит на продавца, который выглядел не слишком доброжелательным. - не знаю, мне здесь только одна кассирша продает сигареты, я надеялась что она сегодня в смене, — шепчет на ухо девушка и разочарованно выдыхает. Этого еще не хватало, неужели придется идти в другой ларек. - ну ладно, надо попробовать.

Девушка поправляет челку и приветливо улыбнувшись подходит к мужчине. - Кхм здравствуйте, мне, пожалуйста, пачку мальборо, — голос старается сделать максимально уверенным, чтобы и мысли не было что она еще несовершеннолетняя. Кассир поднимает тяжелый и оценивающей взгляд сначала на девушку, а потом на парня и язвительно ухмыляется. - Документы сначала покажи, малолетка - и возвращается к чтению своей газеты.

Шоко хмурит брови и сжимает кулачки. Ударить бы тебя по это самодовольной роже! Она на каблуках разворачивается и направляется вон из магазина.

- Кого он вообще из себя возомнил, — сердито выпаливает Шоко ходя из стороны в сторону, активно жестикулируя. - Нет ну надо же? Малолетка! Да мне уже почти 17 лет! Между прочем именно такие малолетки, — последнее слово она утрированно повторяет за продавцом, — защищают его от проклятий.
Она облокачивается на ограждение и смотрит на парня. - Ну что теперь делать будем? - говорит уже спокойно, смотря прямо в большие глаза. Может у него есть какая-то идея? А то идти в другое место совсем лень.

моя милая шицзе. невероятно добрая, любящая. и самая-самая красивая на свете! ты заслуживаешь всего мира, и я готов преподнести его тебе на блюдечке, стоит тебе только захотеть. уверен, цзян чэн меня в этом только поддержит и всячески поможет.

ты такая сильная духом — всегда была нашим с цзян чэном связующим звеном. поддерживала каждого из нас, несмотря ни на что. даже когда от меня отвернулся весь заклинательский мир, даже когда я совершил непоправимое, лишив тебя любимого человека. ты все равно верила в меня, единственная, с самого начала и до самого конца.

твоя улыбка как лучик солнца, озаряющий мрачный мир вокруг. твои слова поддержки, теплое «а-сянь» дают мне силы двигаться дальше. ты и цзян чэн — самые близкие мне люди на всем белом свете. мы всегда были втроем друг за друга, и ты, как самая старшая из нас (и самая разумная, и вообще самая лучшая!), брала на себя всю заботу о двух неугомонных младших братьях.

мне жаль, шицзе, что я так и не побывал на твоей свадьбе. жаль, что я так и не смог прийти на празднование полной луны цзинь лина. ты так много мне отдавала, но взамен получила от меня лишь боль и страдания. надеюсь, в следующей жизни я смогу искупить перед тобой всю вину.

---

дорогая яньли, приходи поскорее, а то я тебя совсем заждался. я даже готов помочь тебе в поисках твоего противного павлина цзинь цзысюаня — все для тебя, лишь бы ты была счастлива. готов любить, заботиться и оберегать от всех невзгод самую чудесную во всем фандоме девочку.
если имеются переживания по поводу игры, то, во-первых, я однозначно много чего хочу поиграть в прошлом, у нас там имеется достаточно большой простор. а во-вторых, никто нам при желании не мешает придумать какую-нибудь лазейку, чтобы цзян яньли в итоге не погибла. ну, если захотите, конечно!
плюбите эту прекрасную девушку, развивайте ее, сделайте живой, и я буду счастлив. безумно жду, готов крепко-крепко любить и оберегать <3

Пример моего поста

одиночество смотрит тебе вслед,
обнимая,
провожая,
но отчего-то не отпуская.

На горе Луаньцзан посторонний.

Сообщение дошло до Вэй Усяня мгновенно — чтобы обеспечить безопасность места, которое он теперь называл «домом», по всему периметру круглосуточно находились мертвецы, которые передавали всю информацию, стоило кому-то появиться на горизонте. Когда весь мир заклинателей отвернулся от него и тех людей, что теперь стали Вэй Усяню второй семьей, у него не осталось выбора, кроме как озаботиться их безопасностью. Кто посмеет пойти против Старейшины Илин? Кто на всем белом свете сможет противостоять ему? Никто бы не смог. Но он не всегда может быть рядом. Не всегда может вовремя среагировать.

В ночных кошмарах Вэй Ин видел не только близких людей из прошлого, которое теперь казалось совсем другой жизнью. Он видел, как чужой холодный меч пронзает тело Вэнь Цин. Он видел, как окончательно гаснет свет в глазах Вэнь Нина. Он видел, как плачет А-Юань, напуганный, одинокий. И никто не может прийти к нему на помощь. Он видел, как все их посевы оказываются истоптанными, а постройки — разрушенными до основания. Весь их быт, жизнь, все, за что они держались, просто оказывается уничтожено. Вэй Ин не мог этого допустить.

Посторонний... Кто это мог быть?

Цзян Чэн? Вэй Усянь был бы рад, будь это он. Их проблема была в том, что один был упрямее другого, и ни разу они не нашли время, чтобы спокойно сесть и поговорить. Цзян Чэн слишком зависим от чужого мнения, он никогда не сможет пойти против всех, как это сделал Вэй Усянь. Но, возможно, он мог бы хотя бы понять его? Если бы он пришел с миром, если бы они просто спокойно во всем разобрались... Сердцем он хотел, чтобы брат пришел к нему. Но умом понимал, что вряд ли это будет он.

Шицзе? Нет, глупый вариант. Она ни за что бы не явилась сюда, в это место. Да и Цзян Чэн бы не позволил. Вэй Ин не хотел, чтобы она видела его здесь. Ее нужно было оберегать от подобных мест, и Вэй Ин собственноручно увел бы ее куда подальше, стоило бы ей даже показаться на горизонте. Но это не она, совершенно точно не она.

А больше у Вэй Усяня никого и не осталось. Никто не стал бы заботиться о том, как он. Уж тем более никто не зашел бы к нему «в гости».

На горе Луаньцзан было шумно — люди были заняты бытовыми делами; где-то бегал, заливисто смеясь, А-Юань. Этот ребенок отчего-то особенно грел душу. Вэй Ину нравилось с ним возиться, и со временем А-Юань стал ему почти как родной. Его хотелось баловать, воспитывать, позволять познавать мир. Вот только в глубине души он понимал, что гора Луаньцзан — не лучшее место для ребенка, и сожалел, что не мог предложить ему, да и всем этим людям, ничего иного.

Чтобы не теряться в догадках и не тратить время зря, Вэй Усянь, крутанув Чэньцин в ладони, засунул ее за пояс и ровной поступью направился к спуску с горы. Он остановился возле деревьев, на которых никогда не росла листва, и всмотрелся вдаль. Человек в белом с невозмутимым видом неумолимо приближался.

Траурные одежды.

Вэй Ин узнал этого человека сразу. Вот только не сказать, что он был сильно рад его появлению здесь. Вряд ли Лань Ванцзи явился бы на гору Луаньцзан без веской на то причины. В голове сразу мелькнули все события последних недель, но Вэй Ин упорно не находил за собой никаких проступков, за которые Лань Ванцзи мог бы его отчитать, как он любил думать. На губах невольно возникла ухмылка. Осмелится ли он отчитать Старейшину Илин?

— Вот уж кого не ожидал увидеть. Сам Ханьгуан-цзюнь решил почтить нас своим присутствием, — холодно произнес Вэй Усянь, и с губ его не сходила усмешка. Все время, с самого их знакомства, они не ладили. Вэй Усянь то и дело слышал «убожество» в свой адрес; Лань Ванцзи неоднократно подчеркивал, что они не то что не друзья — даже не приятели. Любой костер рано или поздно догорает. Вэй Усянь считал, что, видимо, у них такая судьба — быть по разные стороны баррикад. Поэтому от этой встречи он не ожидал ничего хорошего.

Однако через мгновение все равно улыбка его стала более теплой, взгляд смягчился. Даже если Вэй Ин знал, что это плохая идея, он все равно не намеревался подать виду. И уж точно не собирался первым вступать в открытый конфликт. По правде говоря, он вообще ни с кем не желал конфликтов. Ему просто хотелось спокойно жить свою жизнь, да только пройти мимо несправедливости или терпеть чужое пренебрежительное отношение в свой адрес он не мог. Благими намерениями вымощена дорога в ад? Что ж, Вэй Ин познал его сполна, когда лишился золотого ядра и оказался здесь, на горе Луаньцзан.

Вряд ли ты когда-либо сможешь меня понять, Лань Чжань.

— Проходи, чувствуй себя, как дома, — Вэй Усянь еле сдержал смешок, ведь это место меньше всего на свете походило на Облачные Глубины. Наверняка Лань Ванцзи чувствовал себя максимально неуютно, но его никто сюда и не звал. — Заварить тебе чаю? — предложил он, как истинный гостеприимный хозяин, и положил ладонь на чужую спину, ненавязчиво ведя Лань Ванцзи к их небольшому поселению. Окружающие с любопытством вперемешку с удивлением поглядывали в их сторону; некоторые, напротив, напряглись, ведь вряд ли от ордена Гусу Лань можно ожидать чего-то хорошего для них. Но Вэй Усянь жестом показал им, что беспокоиться не о чем. Пока он здесь, никто их не тронет. Даже Лань Ванцзи.

Ему не нужно было прилагать никаких лишних усилий. Поднеся вторую руку ко рту, Вэй Ин коротко свистнул. Через минуту в пещере возникло какое-то движение. Вэй Ин провел Лань Ванцзи именно туда, где ходячий мертвец поставил на самодельный столик горячий чайник. Разливать напиток по чашкам он не стал, чтобы никто не брезговал, и после жеста хозяина — Старейшины Илин — тут же удалился куда подальше. Вэй Ин сам взял чайник и разлил напиток по чашкам. Неидеально, и наверняка в какой-нибудь чайной в Илине можно было провести время получше. Однако у Вэй Ина не было денег, да и он понятия не имел, зачем Лань Ванцзи вообще пришел сюда. Сперва нужно было выяснить это.

Вэй Усяня не покидали мысли о том, что они с Лань Ванцзи жили в разных мирах. Никогда Второй Нефрит Гусу Лань не сможет понять, через что пришлось пройти Вэй Усяню. Никогда он не сможет постигнуть всей степени отчаяния, что накрывает его периодически. Никогда он не поймет, каково это, когда все, кого ты любишь, либо боятся тебя, либо презирают. Никогда он не поймет, каково это, когда все осуждают тебя за то, что ты пошел по Темному Пути, не зная, что у тебя не было другого выбора. Светлая широкая дорога закрыта для Вэй Усяня, и все, что ему оставалось, — кривая узкая тропинка.

— Ханьгуан-цзюнь, не боишься, что люди начнут пускать сплетни, завидев тебя здесь? Решат, что ты тайно поддерживаешь Старейшину Илин. Или же тайно бегаешь к нему на свидания. Одно из двух, — Вэй Ин подмигнул ему, явно подшучивая, однако, несмотря на озорные нотки в голосе, все же, в глазах его больше не было того блеска, что был заметен раньше, стоило ему начать поддразнивать Лань Ванцзи или же просто дурачиться в привычной манере. Все это — напускное, лишь маска, чтобы скрыть то, что на самом деле происходило у него в душе.

В душе, до которой нет никакого дела посторонним людям. А близких у него и не осталось.

семью определяет не кровь.

и всё же они кровь свою смешивают, клятву закрепляя вместе быть не смотря ни на что. белла языком недовольно цокает, бросая вслед, что они как малые наивные дети. им всего по одиннадцать, но в клятве этой правды больше, чем во всей её жизни прогнившей. у джеймса брата не было никогда, и он его в сириусе находит с лёгкостью; у сириуса семейка — тот ещё ад, и поттеры становятся его островком нормальности.

на платформе девять и три четверти сириус губы тянет в озорной улыбке, получая любимые сладости от юфимии, пока джеймс его пинает под бок и отвешивает оплеуху (ему запретили сладости есть на ходу). пинок, удар и позабытые конфеты катятся к чемоданам, пока они заходятся смехом. юфимия поттер лишь тяжело вздыхает, устав от очередной их потасовки. когда приезжает поезд, в купе не смолкают разговоры и смех.

джеймс — глава мародёров, сириус — их душа. все самые рисковые выходки рождаются в их головах, деталями обрастают с заговорщицким шепотом в углу гостиной. они переходят границы, насмехаются, порой причиняют боль, прикрываясь развлечениями невинными... впрочем, им обоим насрать. их ведёт азарт очередных приключений. о правильности им расскажет римус.

их друг без друга даже сложно представить: вряд-ли кто в хогвартсе видел их порознь дольше, чем час. и слишком давно уж никто не верит их безневинным улыбкам. джеймс с сириусом всегда замышляют очередную шалость.

и не доведи мерлин кому-то стать их жертвой.

---

суету навести охота среди полчища слизеринцев! сириус без джеймса — это как биба без бобы, то есть невозможно и вообще неправильно. так что бомбардо в жопу и погнали ахах
пишу 4-5к в среднем, с птицей-тройкой, лапслоком и оформлением текста. того же не требую, но не пропадайте месяцами. всё очень ситуативно и подстраивается под реал, планы и т.д., но давай договоримся хотя бы на пост в месяц-два?)
внешность менябельна, но забегай обсудить

Пример моего поста

you make me wanna destroy
something beautiful

размеренно-удушающим шёпотом отпечатывается тихий гул гриффиндорской гостиной в его голове, пресловутым серым шумом маггловских телевизоров (магия в коробке, что за бред?), о которых рассказывал римус; тягучая, будто ириски из «сладкого королевства», эйфория от экзаменов сданных и надвигающихся каникул рождественских убивает безжалостно любые зачатки вечеринки. или дело в паршивом виски? спирт разведённый в стакане плещется, бросая янтарные блики, будто в насмешку. веселье шумное после экзамена последнего на нет скатилось всего за какой-то час, когда разговоры зашли о праздниках в семейном кругу и планах на эти каникулы.

ску-ко-та.

стакан осушает в пару глотков, обжигая рецепторы, голову откидывает на колени марлин и смехом заходится в ответ на шутку джеймса до абсурдности тупую. только пальцы, небрежно перебирающие волосы его, и рассказы джеймса о матче последнем держат его всё ещё в гостиной. только звонкое желание заглушить одиночество, скулежом отдающееся в лёгких, мешает ему уйти. эти каникулы он проведёт один: приглашение поттеров поехать с ними во францию отклоняет раз за разом, но всё же съедает все до одного пироги юфимии, которыми она пытается согласие его купить; приглашение матери, наверное, теряется в дороге или скопе спаленных от неё писем. в кругу семьи ему перманентно тошно, а руки так и чешутся обляпать одну из тётушек грязью, чтобы посмотреть на её искривлённое в ужасе лицо, когда она осознает, что такая же грязная, как и те, кого она презирает. грязь её не выведешь заклинаниями или слащаво-ядовитыми улыбками.

грязь её настоящая в отличие от всех тех, кого она так ненавидит.

сириус губы кривит в улыбке и тянет пустой стакан джеймса, чтобы получить добавку. вторая порция уже не жжёт, третья — растекается теплом в глотке и на кончиках пальцев, подпитывая его неугомонную энергию, что вихрями клубится в теле. ему осточертело эйфорическое спокойствие гриффиндорской гостиной. взгляд римуса укоризненный вонзается под кожу иглами, когда он тянет стакан за следующей порцией. привычное неодобрение застревает в глотке, выводит его из себя сегодня. в любой бы из дней он промолчал, пошутил бы над моральностью друга.

но моральность — последнее, что ему нужно сегодня.

повадки собачьи въелись прочно: скалится в ответ, подхватываясь с дивана движением резким, вместо шерсти дыбом — напряжённые плечи, мог бы — залаял. бровь поднимает в вопросе немом, в провокации очевидной высказать все претензии ему в лицо. джеймс говорит что-то о новой шалости, предлагает шоу устроить со слизеринцами в главной роли и снять им парочку баллов. джеймс за дверь его выталкивает в пустой коридор и голову забивает планами, чтобы отвлечь: две точки на карте, выскальзывающие из слизеринской гостиной, парочка заклинаний и филч.

сириус переносицу трёт, признавая свою вину (срываться на римусе было херовой идеей), пока проскакивает с джеймсом через лестничные пролёты, чтобы успеть добраться к укромному уголку подземелий, облюбованному слизеринцами, раньше той парочки. предвкушение молниями потрескивает в крови, разрядами электричества расходится по телу, ведь именно этого они ждали весь вечер: азарта перед шалостью очередной, яркого окончания семестра и совсем немного веселья. но только джеймсу внимательности хватало желание это считать и найти ему правильный выход — сириус просто сджечь готов был всё (всех), что поблизости в отчаянном желании действовать.

заклинания накидывают в пустой коридор по очереди, отслеживая точки на карте, чтобы не попасться. заклинание отложенного действия и парочка ступефай летят во влажную духоту подземелий, пока холод заползает под тёплые мантии и въедается ядовитыми клыками под кожу. только отъявленные психи согласятся в подобных условиях жить. вся его семья морозила задницы в этих подземельях. губы расплываются в улыбке нахальной, озорной, потому что в памяти вновь всплывает перекошенное лицо кузины, когда шляпа отправила его на гриффиндор, и сотня гневных писем от всех поголовно родственников. может, он бы тоже стал таким отбитым придурком, если бы семь лет подряд морозил здесь зад? вряд-ли, но в пользу это точно никому бы не пошло.

приглушенная темнота спрятаться им позволяет легко, заслышав рядом шаги. сириус отсчитывает минуты и жалеет, что оставил пачку сигарет на коленях марлин перед тем, как уйти. сириуса воротит от шёпота неразборчивого и сбитых вздохов, шороха одежды... когда заклинание уже, блять, сработает? пока что он себя ощущает в ловушке. лучше было бы словить кого-то в коридоре, повздорить, оставить пару синяков или пробраться в кабинет одного из профессоров. какой им толк, от обездвиженных тел? слухи поползут только завтра, а уже через пару дней все разъедутся по домам.

сириусу же нужно что-то прямо сейчас.

не выдерживает: выхватывает палочку и ступефаем из-за угла оглушает одного из слизеринцев. может, хоть со вторым выйдет позабавиться? джеймс смеётся, выходит следом и врезается в спину его, потому что сириус не делает вперёд ни шагу. с ухмылкой нахальной взглядом нарочито медленно ведёт по застывшей на мгновение картине, по хаотично сдвинутой одежде и фарфорово-бледной коже девицы, по хрупкой фигуре, которая слишком неправильно, неуместно выглядит в мальчишеских руках. вспышка пламени на мгновение сбивает его с толку — она бы выглядела куда лучше рядом с ним, и уж точно не настолько отстранённо-холодной. какого хрена? его никогда не интересовали холодные суки.

блять, ну конечно они нарвались, на худшую из них.

сириус хмурит брови всего на мгновение, когда осознание прошибает холодным порывом: та девица — его кузина беллатрикс, напыщенная повёрнутая на идеях семьи белла. и именно её он всего считанные секунды назад представлял в своих руках разгорячённой, податливой. смешок срывается с губ невольно. беллатрикс и податливость противоречивы, как пламя и лёд.

беллатрикс — та, с кем каждый его разговор превращается в схватку.
она ненавидит его, он презирает её.

и всё же слишком сложно внимание не обратить на то, что кузина его повзрослела, стала тем самым ядовитым цветком, что всех восхищает своей красотой и манит ближе подойти. сириус делает шаг, за ним и второй, наблюдая за движениями её вальяжными. едкая злость по крови разливается вместо азарта, заменяет собо предвкушение. острое, колючее раздражение. это должно было стать невинной весёлой шалостью, так какого же хера её понесло трахаться в коридоре с... лестрейнджем?

— искали змеиное кубло, а наткнулись на шлюшный уголок. видишь как нам повезло, джей? — в плечо его толкает и насмешку в голосе не сдерживает, продолжая взглядом следить за каждым движением. в попытке смутить? или не пропустить момент, когда она дёрнется за палочкой? каждое движение её интригует, но сириус значения этому не придаёт. — или ты, белс, отсасываешь свой яд, чтобы он раньше времени не подох? ваша хвалённая честь ни стоит ни проклятого галлеона.

запястье беллы обхватывает крепко, дёргает прочь от уёбка лестрейнджа, когда джеймс исчезает в темноте подземелий. совсем скоро сработает заклинание и здесь будет филч. ему бы её оставить здесь в беспорядке, чтобы на утро вся школа шепталась об их приключениях; ему бы перестать смотреть на неё. ему бы... сириус в ближайшую комору её толкает, аромат её табачно-ванильный вдыхает на полную грудь и дверь запирает за ними, обрубает всякие пути отступления.

— сигнус наконец-то крест на тебе поставил и списал в шлюхи?

«загадывай желание, когда падает звезда» — смешком тихим в затянутое чёрной лентой небо выдыхает сириус, но марлин откровенно похер на звёзды. марлин за сизым сигаретным дымом следит, который он пускает меж губ, и желание загадывает на свою вечно падающую звезду.

(а затем летит вместе с ним на дно)

джеймс ржёт, что соулмейтов не существует, но сириус тянет тёплый свитер ей через голову и взлохмачивает торчащий хаос волос, оставляя поцелуй на макушке. если солумейтов не существует, они с марлин грёбанное исключение из всех правил: делят между собой тишину, мысли и поцелуи. чаще, конечно, поцелуи.

когда приходят очередные вести от семьи, сириус псом чёрным у ног в постели её сворачивается, позволяет пальцами зарываться в шерсть и в тишине рассказы её слушает о далёких звёздах, вчерашнем квиддичном матче и далёком будущем, где у них, конечно же, всё будет хорошо.

в будущем почему-то рядом нет никого другого;
только они друг у друга и шайка мародёров поблизости.

«вы типа пара?» — спрашивает доркас, а сириус с марлин хохочут до боли в щеках. что за бред? они же просто друзья. плевать, что сириус на память знает каждое созвездие родинок на теле её, а она вечно мёрзнет во сне без него (он нарушает с десяток школьных правил, чтобы она не посмела болеть). но они не встречаются, нет.

(объясните это шестикурснику в больничном крыле, который посмел в хогсмид марлин пригласить)

но правда требует признания, когда война громкими взрывами проникает за порог, а руки пачкает кровь: они лишь друзья с привилегиями или все эти годы зрела любовь?

---

хочу situationship, дружбу с привилегиями, потому что они слишком тупые, чтобы заводить серьёзные отношения. а когда тупить они перестанут, начнётся война. то что началось с юмора и лёгкости, закончится отборным стеклищем. параллельно у сириуса непонятки с беллой и тоже что-то очень на грани, так что скучно точно не будет белла уже расчехляет своё фирменное круцио
пишу 4-5к в среднем, с птицей-тройкой, лапслоком и оформлением текста. того же не требую, но не пропадайте месяцами. всё очень ситуативно и подстраивается под реал, планы и т.д., но давай договоримся хотя бы на пост в месяц-два?)
внешность обсуждаема, меня легко подкупить красивыми дамами

Пример моего поста

you've always been my
north star

у сириуса около семидесяти трёх причин держаться подальше от девичьих комнат [семьдесят два предупреждения макгонагалл, последняя — марлин] и всего полпачки сигарет, с которыми бы протянуть до следующей вылазки в хогсмид. расклад не самый лучший, но когда ему было не плевать на риск? под сонный скулёж питера на соседней кровати одежду натягивает и всего на мгновение у двери замирает, прислушиваясь к тишине коридоров. если пивз снова на него настучит, к бесконечному списку наказаний прибавится ещё одно (и пара седых волосин у макгонагалл). улыбка ребяческая расплывается на губах, когда он кожанку любимую её подхватывает и тихо выскальзывает за дверь. на наказания ему давно уже похер.

(слишком уж много их было за прошедшие годы)

марлин стоит каждого.

каждый поворот — наизусть заучен, нашёл бы комнату её и в кромешной тьме: не сосчитать сколько раз мягкой поступью лап миновал коридоры, чтобы вытянуться вдоль тела её на постели, ощутить ласковое касание пальцев сквозь сон. доркас даже перестала вопить по утрам, когда он засыпал и забывал вовремя уйти. теперь же она недовольно сетует на шерсть, но с каждым разом всё тише. она уже приняла своё поражение. сириус без марлин никуда не уйдёт. верность собачья в крови у него с рождения самого, въелась так прочно под кожу, что и не выведешь уже ничем. каждое превращение лишь прочнее закрепляет устоявшиеся истины.

дверь привычно-лениво поскрипывает от его толчка, будто даже эльфам-домовикам нет никакого дела до происходящего здесь. на вторую справа кровать заваливается безошибочно, стараясь не разбудить остальных. знает безошибочно, что марлин скрип двери слышала и его шаги. всегда их слышит, сколь бы беззвучно он не старался войти, будто чувства её все до одного на волну настроены его. только его. сириус тянет край одеяла, подбирается ближе, чтобы она точно услышала его шёпот:

— у нас примерно пятнадцать минут до того, как выйдет луна из-за туч. собирайся.

и отсчитывает ровно пять минут, пока она суетится почти что в полной темноте. улавливает лишь её силуэт, тихую тираду матов и с грохотом падающую тумбочку. блять, стоило её предупредить. сириус с кровати подхватывается, хватает руку марлин и тянет к выходу её. они вылетают из комнаты с приглушённым смехом, закрывая дверь в тот самый момент, когда доркас швыряет в них что-то очень увесистое, судя по звуку. видимо, завтра его проклянут и не раз. плевать.

молча ведёт её за руку по тёмным коридорам замка, избегая шумных портретов, профессоров и придирчивого филча — ещё один путь, вызубренный до идеала. шаг замедляет, подстраиваясь под девичьи шаги и внимательно следит, чтобы она больше ненароком ничего не сбила или не вошла в стену. профессоры точно не будут столь же терпеливы, как соседки марлин. тихой поступью они минуют огромный холл, в котором звонким эхо раздаётся каждый их даже самый тихий шаг, прежде, чем оставить стены замка позади. благо, входные двери без единого звука закрываются за ними.

октябрь обжигающим холодом забивается под край заношенной толстовки и хочется вывести-выветрить [клин клином вышибают, не так ли?] его, ухватить за хвост тёплые летние ночи, когда всё кажется таким безмятежным. по изогнутой тропинке в озеру марлин ведёт, все ещё крепко руку её в своей сжимая, пусть в этом и нет больше надобности.

потребность в марлин — константа неопровержимая.

у кромки воды куртку на плечи ей накидывает, ощущая потерю привычного уже тепла, отчего плечами легко передёргивает в попытке разогнать по артериям кровь. чары согревающие жизнь бы им обоим облегчили, но вместо палочки сириус вытягает полупустую пачку сигарет и тянет её марлин. пальцы согревает тепло зажигалки, когда он даёт ей подкурить движением привычно-небрежным.

первая затяжка, и дым сизый в тёмную ленту неба ночного пускает в тот самый момент, когда из-за облаков выныривает луна, пуская дорожку по тёмной глади воды.

— теперь доркас точно забудет о шерсти, — вырывается со смешком.

тряхлое бревно служит извечно скамейкой, когда слишком холодно становится заваливаться на влажный песок. сириус на него садится и делает очередную затяжку, ощущая как дым проникает в лёгкие и наполняет тело спокойствием. с марлин под ночным небом и в ореале сигаретного дыма каждая хаотичная мысль наконец-то затыкается, просто исчезает бесследно.

с марлин дышать становится чуточку легче.

Мы не знакомы


Он предлагает ближайшим ученикам разделить с ним хлеб и вино [плоть его и кровь], рассуждает о бессмертии человеческой души, говорит о смирении и любви, больше всего — о любви, и эту любовь я вижу в твоих глазах, когда ты смотришь на него.

Некоторые из апостолов поначалу перешёптывались за спиной, тревожились, что появление в числе последователей женщины принесёт разлад и смуту. Ты и мыслей о подобных сомнениях допустить не могла. Внимательно слушала проповеди, помогала остальным в них разобраться, проявляла бесконечное милосердие ко всему сущему, стала примером для других, а для учителя — поддержкой и опорой.
Девчонка из Магдалы, укачивающая себя в объятиях собственных рук и напевающая какую-то совершенно дурацкую надоедливую пастушью песенку про потерянных овечек [умоляю, прекрати, это просто ужасно].
Ты действительно полюбила его не так, как прочие, но это тихое трепетное чувство, теплящееся в груди, никому не причинило вреда.

Не пожалела ли ты о том, что так и не сказала ему? — я задался этим вопросом, глядя на тебя, и вдруг встретил твой взгляд, светлый и спокойный, лишённый страха перед незваным гостем, случайно обнаружившим своё присутствие. Нет, не пожалела.
Он, конечно же, всё знал.
И что последним, услышанным им от тебя, станет скорбный женский вой, прорвавшийся сквозь рёв беснующейся толпы в момент, когда Пилат умыл руки, — он тоже знал. Но едва ли был к этому готов.
Я вот, давно позабывший о существовании подобных чувств, готов точно не был. Однако не посмел шелохнуться, стоя по правую руку от того, кто мог позволить себе наблюдать эту сцену с ироничной улыбкой на губах.     

Уже позднее, когда всё закончится, я приду, чтобы помочь снять его тело с креста и проститься. Не дёрнусь и не скину твою ладонь, в сострадательном молчании опущенную на моё плечо.
Совсем скоро ты так же протянешь руку к нему, избравшему тебя первой свидетельницей своего возвращения, и ты услышишь ставшее впоследствии знаменитым — noli me tangere

Нам этого тогда знать, конечно же, было не дано.


Мы знакомы одну жизнь


1763 год. Лондон процветает. Каждая пятая женщина зарабатывает, продавая себя.
Мы с тобой — подтверждение статистики. Названые сёстры, дочери madame одного из наиболее известных борделей в Сохо. Странно было бы стать исключением при таких вводных.

Матушка вечно с тобой носилась, как курица с яйцом, словно чувствовала необходимость хоть как-то спасти твою невинную душу. Кудахтала до шестнадцати лет, а потом поняла, наконец, что дочь шлюхи — это клеймо, которое не свести. То препятствовала нашему общению, а теперь сама тебя привела ко мне с просьбой подготовить.

Я на тебя смотрю — как в ответ разглядываешь заинтересованно, как губу нижнюю кусаешь, как складки подола измятые в пальцах теребишь, — и мне совершенно не хочется душу твою спасать.

Но меня просят не об этом.

У матушки на тебя планы большие — невинность на торги выставить, да лорду какому-нибудь знатному на содержание отдать под проценты. А чтобы лорд не заскучал, старшая сестра, куртизанка с опытом, младшую должна, дескать, премудростям обучить.   

Больно ей тебя из-под своего крыла отпускать, тебе же — боязно перед всем, что впереди ждёт, и ты меня вопросами засыпаешь о том, каково это — в первый раз. Я тебе руку на плечо по-свойски закидываю, к уху наклоняюсь и говорю вкрадчиво, что настоящий первый раз должен быть с тем, кто действительно нравится, а на прочих потом будет уже плевать. До чего умилительна ты в своём искреннем удивлении, Мэри.
Не бойся ничего, зайка, особенно меня, — я ведь сказала, что научу тебя всему.
Будет весело, вот увидишь. А матушке нюансы знать вовсе не обязательно.


Мы знакомы две жизни


— Мар…ти, — жмурюсь от хлопка бутылки с шампанским и вздрагиваю, когда часть его летит холодными брызгами на обнажённую кожу. Ты доволен собой, ты хохочешь заливисто, ты не торопишься снимать новую форму СС, которую тебе выдали только вчера. Ты безмерно горд быть зачисленным в самое элитное подразделение, доказав всем своё право и чистоту крови. Но ты совершенно не беспокоишься о том, что запачкаешь драгоценный китель, когда наклоняешься к моей груди и животу, дабы попробовать шампанское вот так. Ещё сильнее ты гордишься быть обладателем особого расположения валькирии Люфтваффе, чей супруг выступил твоим поручителем для прохождения отбора.

Бесстрашный такой, молодой, пылкий, разложил меня прямо на кровати бригадефюрера, лежишь теперь сверху дыхание переводишь, а я на мундштуке насечки зубами в задумчивости оставляю и по волосам тебя расслабленно треплю, как щенка любимого.
— Нашёл бы себе такую, чтоб Kinder, Küche, Kirche, может, и счастливым бы стал. На кой чёрт тебе вообще эта «мёртвая голова»?
Это ведь те эскадроны смерти в концентрационных лагерях, устраивающие не что иное, как геноцид.
Ты, мой милый, ещё ни одной жизни забрать не успел, но если грех такой на себя возьмёшь, это уже будет совсем не то же, что проституция, некогда оставившая твою душу незапятнанной.
Я смотрю на тебя [любуюсь откровенно], и думаю о том, какая же это садистская издёвка свыше — ты в рядах СС.
Я смотрю в глаза твои — светлые, спокойные, лишённые страха, — такие же тёплые, как много сотен лет назад.

Смотрю и понимаю, что хочу тебя спасти.

— Знаешь, Марти, мне придётся сделать тебе очень, очень больно.
Хмуришься, из-под ладони выныриваешь, за запястье меня перехватываешь и кольцо обручальное на пальце в разные стороны крутишь, осторожно интересуясь, не собираюсь ли я тебя покинуть. Получив заветное «нет», улыбаешься, снимая кольцо напрочь.

Нет, милый, ведь чем дольше ты со мной, тем больше проявляется воспоминаний о твоих прошлых жизнях. Именно это осознание в какой-то момент и причинит тебе такую боль, что выть захочется.
В тот момент я буду рядом, обнимать и утешать, гладить по спине и говорить, что ты просто запутался.
В тот момент я резко перехвачу тебя за челюсть, как щенка, который по дурости схватил что-то не то — выплюнь немедленно и не смей так больше делать — когда допустишь мысль о том, чтобы закончить всё одним выстрелом.

Не смей, ты понял меня? Иначе тебе уже никто никогда не сможет помочь.

И ты держишь слово, даже когда видишь, как горящей звездой падают с неба обломки моего самолёта.
Загадывай желание, Марти.
И выводи невинные души из ада, именуемого Бухенвальд.


Мы знакомы три жизни


— Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…
Ты зажимаешь мне рот ладонью и, беспардонно заваливаясь сверху, выдёргиваешь из руки книгу. 
Ты говоришь, что на сей раз нам нужна другая история. Ты уже вспомнила все предыдущие, и мы договорились быть предельно честными друг с другом. Договорились отбросить все библейские заморочки, забыть моё имя, о которое язык порезать можно, забыть твои слёзы, которые ему посвящались.
Выходит, договорились попробовать быть счастливыми в этот раз? Наверное, так.

Я перехватываю твои запястья и тянусь к тебе чтобы поцеловать. Старенький зелёный поезд трогается с характерным глухим лязгом, и ты охаешь, цепляясь за меня крепче в борьбе с инерцией. Необъятная бабулька, которой мы отказались уступать нашу нижнюю полку, закрывает внуку лицо газетой и цокает языком, принимаясь ворчать о том, что молодёжь совсем стыд потеряла.

Мы с ней ещё повоюем и за право ехать с открытой форточкой, и за натянутую с верхней полки наволочку, и за место на столике. И она, конечно же, пожалуется проводнице, когда ты, дожёвывая купленный на полустанке пирожок, будешь на ломаном русском повторять за ней «срамота-то какая», «сталина на вас нет» и «не по-христиански это, ой не по-христиански».


Мы знакомы четыре жизни


Ты стоишь на пороге моего дома, и у тебя губы дрожат, глаза пелена подступающих слёз размывает. Не можешь ничего сказать — падаешь в мои руки и воешь от боли, отчаяния, бессилья. От этого ощущения дежавю коленки подкашиваются, и я медленно оседаю вместе с тобой на пол.

Конечно, ты узнала, что мы собираемся сделать, кому решились бросить вызов.
Ты понимаешь, что можешь потерять его снова, и теперь уже не будет ни чудес, ни амнистий.

В моих словах о том, что я его собой закрою, утешения не нашлось бы ни грамма, и я проглатываю их, продолжая прижимать тебя к груди и мерно гладить по содрогающейся спине. Ты ведь и так всё понимаешь, и понимание это конвульсивными рыданиями из грудной клетки рвётся.

Я закрываю глаза, мягко укладывая подбородок на твою голову, и качаю тебя так нежно, как укачивала когда-то мать, пока тебе было больно или страшно. Поверх судорожных всхлипов слышен мотив пастушьей песенки про потерянных овечек, совершенно дурацкой и надоедливой. 

Под моё тихое пение стихает и твой плач.


Мы знакомы

итак, прорабатываем страхи:

● библию знать не обязательно (я не шарю, пользуюсь интернетами, смекал_очкой и прекрасно себя чувствую)

● понимаю, что с громким никнеймом вроде Maria Magdalena может быть дискомфортно, поэтому предлагаю разобрать за запчасти: Magdalena/Magda/Maria/твой вариант, а в списке ролей пропишем как по паспорту чтоб никто (2 человека из фд) не запутался

● по поводу внешек можем договориться (и твоих, и моих), но ты посмотри как хороши эти девочки и вон тот парень с одним исходником.... пол, кстати, поменять тоже можно в каких-то историях, если твоему сердцу ближе гет/слэш/фем нужное подчеркнуть. я за разнообразие

● истории представляют собой реинкарнации в разные периоды времени, где этих двоих сталкивала жизнь. Мария, хоть и святая, но всё-таки человек, поэтому не живёт вечно — это душа её проходит через цикл смертей и перерождений. однако за счёт того, что святая, есть бонус — когда обстоятельства сталкивают её с какой-нибудь настоящей хтонью, она потихонечку начинает вспоминать все свои прошлые воплощения и суть того, кто она такая. Азазель, в свою очередь, природы не человеческой, и помнит всё (есть нюанс, но об этом позже)

● заявка не в пару (они_пытались.jpg), но любить Марию Ази всё равно будет безумно. это любовь, но другого рода, что ли? потому что Мария всей душой однажды полюбила Спасителя, а Ази — архангела Рафаэля (но не помнит этого, таков нюанс). возвращаясь к их природе, Азазель — падший ангел, и там чувства как константа. Мария — человек, и здесь спектр возможностей гораздо шире, то бишь, если захочешь, не обязательно вечность вздыхать по Спасителю (на форуме кстати есть игрок, который играет его со мной маской, и он супер, с ним тоже можете попробовать договориться на что-нибудь интересное), можно радоваться жизни и вкрашиться в кого-нибудь ещё, в неограниченных количествах

● по персонажу: ты можешь взять для Марии любую предысторию. по одной версии она была раскаявшейся блудницей, по другой — Спаситель изгнал из неё бесов, и она присоединилась к его ученикам. а можем и вообще над другими вариантами подумать. единственное что — совсем не вижу её сукой_стервой_истеричкой_вечной дамой в беде_наивной фиалкой_эзотерик бимбо. в общем, хочу самобытного живого человека. там ниже будут короткие вайбовые видосы, вот прям оно

● теперь надо что-то про требования, да? пишу с заглавными и выделением прямой речи потому что мне так привычно, ты — пиши как тебе удобно. объёмы любые. лицо у меня по большей части 1-е. если тебе понравится в заявке вообще всё, кроме этого, могу попробовать вспомнить письменность от 3-го, но не гарантирую, что выйдет круто.
нц люблю и умею по-всякому (вроде даже без кринжа 🤡), надеюсь сойдёмся во вкусах.
фидбэк на посты мастхэв, без него руки опускаются и ничего не хочется.
общению помимо написания постов — да! мне всегда будет по кайфу обсудить с тобой планы на сюжет, хэдканоны, игры, заявки, идеи, покидать картинки и что угодно мемы их есть у меня, поэтому ur welcome. я этой темой и персонажем горю, теперь вот хочу гореть вместе с тобой!
не ревную и ни в чём тебя не ограничиваю — играй что хочешь с кем хочешь ебись@веселись, но в нашей с тобой сюжетке я хочу видеть пост в две недели, не надо задвигать в дальний ящик, пожалуйста. тебе я тоже буду отписывать в приоритетном порядке
пример поста — это важно, регистрируйся и залетай в лс сразу с ним, чтоб понять поймаем мэтч или же нет, а там дальше обсудим планы на сюжет и всё остальное
ааа страшна страшна нипанятна требований дохуя, но я верю в то что каждой твари по паре и однажды ты найдёшься 😘

могу страдать ветхозаветно (часть поста от азика, где есть про марию)

Моя беда в том, что я всё помню.

«Каково это — носить ненависть в сердце уже так долго? Скажи, разве тебе со временем становится легче? Она вгрызается в тебя всё сильнее с каждым годом, десятилетием, с каждой сотней и тысячей лет. Она бы давно поглотила тебя без остатка, но этого всё ещё не произошло, ибо в тебе есть свет. И ты сможешь простить».

В первую нашу с ним встречу я предложил ему спрыгнуть с крыши храма иерусалимского.

— Что такой, как ты, можешь знать о таком, как я?

Это было второе из трёх христовых искушений. Испытание гордыней, которое прошёл он, и на котором споткнулся я сам. Споткнулся на своём пути, прервал долгий бег и поднял голову, впервые за долгое время оглядевшись по сторонам.

В нашу с ним вторую встречу я остался незримым отстранённым наблюдателем, чьё присутствие не укрылось лишь от чуткой Марии. Мария, моя милая Мария, лучше бы почувствовала надвигающуюся бурю и то, что назревало за спиной. Гнев внутри достиг апогея, когда я вынужден был смотреть, как предатель улыбается ему в глаза, как держит в своих руках его сухие тёплые ладони, как целует его и как смеет говорить ему о любви. В тот момент я впервые разглядел в нём себя, и мне стало невыносимо больно за нас обоих.
И я со злым ликованием смотрел, как Иуда готовит петлю, как лишает себя жизни за содеянное.
«Стало ли тебе от этого легче?»   

В нашу третью встречу я плакал над его телом, не помня, когда делал это в последний раз. От боли, от обиды, от жестокой несправедливости. Вопреки моей гордыне, мы оказались слишком похожи в своей любви к людям, в намерении помочь им, вывести к свету, в желании спасти и понесённых за это страданиях, причинённых по одной Его воле. Больно мне было и за богоматерь, ибо я понимал, каково это — беспомощно наблюдать за тем, как умирает когда-то подаренное тебе дитя. Как меня вынудили смотреть на гибель взращённых нами с братом цивилизаций, оказавшихся неугодными Ему.
Тогда ненависть в сердце стали вытеснять другие эмоции, а я начал задумываться о том, что, коль наши с ним жизненные пути так отражаются друг в друге, может, и мой предатель многим ранее всё знал? Может, и не было ко мне никакой любви вовсе? Может, ответное чувство я придумал себе сам, только лишь потому что мне хотелось, чтоб так было? Эти размышления делали мне только больнее.       
«Всё, что причиняет тебе боль, Азазель, ты делаешь с собой сам».

В нашу с ним n-встречу я нервно смеялся, повторяя, какие мы всё-таки разные. Он простил Иуду, конечно же, он давно его простил.
— Просто потому что ты — лучшее, что могло случиться с этим миром.
А я совсем не такой. И пусть ненависти в моём сердце больше не было, там всё ещё гнездились обида и боль. Скорбь по навсегда утраченному брату и такому же безвозвратному [нашему] времени.
«В нас гораздо больше сходства, нежели кажется. И тебе под силу простить».

Шёл семнадцатый век, и я всё ещё силился что-то доказать, поэтому когда наши с Марией пути пересеклись, мне совсем не хотелось выводить её за руку к праведному свету. Мы прожили жизнь, будучи английскими куртизанками. Это была быстрая, яркая и, по тем временам, довольно счастливая жизнь. А когда она трагически закончилась по вине одного зарвавшегося лорда, когда пришёл мой черёд класть по шиллингу на её потемневшие веки и целовать остывший лоб, на меня сошло неожиданное откровение, что душа Марии всё равно осталась чиста. Она сделала эту скорбь светлой, и я, наконец, закончил попытки сопротивляться, поплыв по течению.

 
И вот теперь это течение выбросило меня на острые скалы.

Я всё ещё помню, что испытывал к тебе. Помню время, казавшееся мне самым счастливым просто потому что оно было разделено с тобой. Помню тоску разлуки и радость встречи. Помню наши последние дни вместе, помню близость, ставшую наконец не только духовной, но и физической. Помню, как одно дыхание не двоих делили. И предательство твоё тоже помню.     
— Прежде ложь твоя была гораздо убедительнее. Я в неё верил, а сейчас, — медленно качаю головой и перехожу с арамейского обратно на понятный всем русский, — поработай над этим, а то так и останешься актрисой без Оскара, — возвращаясь к моим пламенным речам, которые все тебе одной посвящались. Мне снова больно об этом думать, ещё больнее — озвучивать, и не просто кому-то, а непосредственно тебе. Историю спасителя и Иуды знают все. Нашу с тобой историю не знает практически никто, ведь мне спасителем стать было не суждено.

могу не страдать

Нет, ну вы его видели? Взъерошенные, пускай и с остатками лака, волосы, улыбка клыкастая, щёки розовые [не наблюдал бы достаточно долго, решил бы, что от смущения, но это мы ещё проверим] и глазищи вот эти вот огромные, карие, блестящие. Говорю же — вылитый Бэмби. Рога только пока не заслужил.
Так, что там насчёт смущения? Не-ет, будь ты робкой фиалкой, стоял бы сейчас весь красный, как помидор, и либо всё же залепил мне оплеуху, либо застыл как истукан. Хотя, знаешь, готов поспорить, тебя вообще не было бы в этой гримёрке. Но ты здесь, всё ещё держишь ладони на моих бёдрах, отвечаешь на поцелуи и даже обрываешь на полуслове, затыкая рот. Где это видано?
— Какой топор, Форе? — не скрывая попытку отдышаться, затылком в зеркало упираюсь; языком по верхнему ряду зубов провожу и усмехаюсь в ответ, — гляди, у меня лапки, — жалость-то какая, приходится отпустить тёплый бок, чтоб перед носом твоим ладони выставить да пальцы несколько раз сжать. Ждёшь подвоха от меня? Скрытые мотивы ищешь? Обижаешь, я ведь едва ли не единственный, кто всегда тебе в лицо всё прямо говорил. Да, жестоко, да, обидно, да, на эмоциях и где-то несправедливо, но зато как на духу. И никаких диверсий за спиной. Некоторые из них я даже предотвращал, и ты, может, так и не узнаешь, что Рауль, Паскаль и Модест, например, взъелись на тебя куда сильнее. [И это хорошо, что тебя не было на некоторых совместных мероприятиях]. Правда, теперь я очень хочу, чтоб был на следующем.
— Mio principe, да я самая честная крыса в твоей жизни, — поэтому не ищи двойных смыслов, когда мои ноги за твоей поясницей скрещиваются. Мне просто нужно ближе. А ещё нужна такая же открытость от тебя, ведь это было бы справедливо по отношению ко мне. Что скажешь?

— Что за вечер удивительных открытий, надо будет выпить за это, — до нового года всего-ничего, а я до неприличия трезв. Держу пари, ты из-за выступления тоже ничего не ел, и развезёт нас катастрофически быстро. Не нужно быть гением дедукции, чтобы понять — никто тебя сегодня к праздничному столу не ждёт, раз ты всё ещё здесь со мной. Личную жизнь участников труппы сложно назвать личной. В основном отношения складываются с коллегами или теми, кто так или иначе вращается в этих кругах, но даже если появляется кто-то далёкий, то без внимания это не оставляют. И едва ли ты успел выцепить кого-то в тиндере на вечер, раз так охотно поддаёшься, позволяя подтянуть себя за подбородок близко-близко и подушечкой большого пальца контур губ очертить. На смену пальцу приходит язык медленно, развязно, снизу-вверх, чтоб потом на короткой заминке перед полноценным поцелуем выдать ещё одно приятное и не озвученное ранее открытие: «sei dolce».

А ещё наивный, если считаешь, что этого [мне-тебе] будет достаточно. Обеими руками под мундир забираться приятнее, обеими руками все внутренние застёжки-петельки ловчее поддевать. Там уже гляди и подтяжку с плеча сцапать, и трико до грани тазовой косточки приспустить, и пальцами под тугую резинку белья пробраться по-свойски так, по-хозяйски. Отстраниться не даю, ногами по-прежнему обнимая. В волосы вцепляюсь теперь уже жёстко, вынуждая голову вбок наклонить, чтобы по открытой шее от ключицы до самого угла нижней челюсти языком провести. Чтоб ни одна реакция твоего тела от внимания не ускользнула, когда ладонь обхватывает член. Меня сейчас заводит всё: то, как выдыхаешь тяжело; как пресс твой сокращается, когда с нажимом первые движения вверх-вниз на пробу, ловя нужный темп; как немного сгибаешься, когда подушечкой пальца влажную головку обвожу; как сам впиваешься в мои бока и бёдра так, что утром я точно увижу на них синяки. Ужасно жарко, тесно, пространства мало, мои шмотки из такого положения не снять вообще никак; я раздосадовано рычу, кусая твою шею, пожалуй, чуть сильнее, чем следовало. Поспешно зацеловываю укус, отпускаю волосы и руку из твоих штанов достаю, но лишь для того, чтоб край ткани ниже дёрнуть до слабого треска, ладонь свою прямо перед твоим лицом облизать и обратно вернуть.   
— Так лучше, мой принц? — улыбка чеширская красуется недолго — нет нужды ждать ответа на риторический вопрос, когда есть возможность в очередной раз твои губы поцелуем поймать. Пальцами свободной руки от уголка рта по щеке слюну размазать, ахнуть тихо от того, как резко дёргаешь, практически лишая какой-либо опоры на краю стола. Но моя задача сейчас с ритма не сбиваться, когда и так уже на грани. И я справляюсь, несмотря на то, как буквально наваливаешься сверху, позволяя дышать лишь урывками. Мыслей об опоре нет, как и других лишних. Я же знаю, что ты не дашь мне упасть.

Дыхание сбивчивое, дыхание загнанное; тебе нескольких быстрых движений хватает, чтоб потом пару раз толкнуться в мою руку самому и кончить. Меньше всего сейчас волнует, что мой костюм пачкаешь. Я вообще ни о чём думать не могу, кроме того, как брови к переносице сводишь, жмурясь, как ресницы твои пушистые дрожат, как губу покрасневшую кусаешь, как дышишь хрипло, как ком в пересохшем горле сглатываешь, как ослабевает хватка подрагивающих пальцев. Как от собственного возбуждения хочется, сука, выть. Но ты открываешь глаза, смотришь на меня так мутно-влажно, что я только зубы стиснуть и скулёж едва ли сдержать могу.
По громкой связи объявляют, что через двадцать минут театр будет закрыт, все должны успеть покинуть здание. Это прилетает так внезапно, что я и правда чуть не съезжаю на пол. Всё-таки ловишь.

— Ну что, какие планы на вечер? Есть ключи от крыши, предлагаю в половину двенадцатого там, — вытираю руки обо что придётся, уже не жалко, — с меня пара бутылок и чего-нибудь… чего-нибудь. А ты найди бокалы нормальные, и чтоб никакого пластика, не расстраивай малышку Грету, иначе она тебе баллов от Швеции не докинет.
Встаю лицом к зеркалу, упираясь ладонями в стол, выжидающе смотрю тебе в глаза через отражение. Сам додумаешься, нет?
— Не поможешь? — там от шеи до уровня средних рёбер где-то под налепленной шерстью застёжка мудрёная запрятана из молнии и крючков. Тебе тоже должно быть знакомо. В одиночку я на это час убью, но скорее просто психану и порву.
Пока расправляешься со всеми петлями и заклёпками, гляжу на тебя, не скрывая довольную улыбку. Ниже ключиц и уровня плеч так просто кофту не опустишь, но дальше уж я сам, в безлюдной общей гримёрке. Ещё надо успеть принять душ, переодеться, заначку свою найти. Твои прикосновения и поцелуи в шею имеют свойство напрочь сбивать с мыслей. Ещё одно приятное открытие этого вечера? К сожалению, времени действительно остаётся мало, и я завожу руку назад, ероша и без того взлохмаченные светлые волосы. Думаешь о том же, о чём и я, ловя в зеркале мою улыбку? 
— Как же мы охуенно смотримся вместе, — а мне скрывать по-прежнему нечего, о чём думал, то и сказал. Цепляю твою нижнюю челюсть пальцами, крепко удерживая и поворачивая голову к себе, чтобы лениво, но жарко поцеловать.
— Всё, я побежал. Буду думать о тебе в душе. Времени осталось минут десять, так что быстро по-спартански, — хохотнув,  салютую тебе рукой и отпираю дверь, чтобы затем выйти в опустевший тёмный коридор и проследовать до своей гримёрки. Неизменно по-королевски.

вайбовые видосы

и ещё кое-что

раз

прости меня.
я не могу помочь - я разрушитель больше, чем помощник.
еще один год жизни выбит прочь, но боль цветет со свойственной ей мощью.
я стал тебе единственной тропой к пространству отдалившегося неба;
дымящейся стремянкой, сразу в бой ведущей устрашенного эфеба.
я стал тебе надеждой,
стал теплом,
цеплявшим сердце
заостренной финкой.
какой в том смысл?
все мы барахло размером с неприметную песчинку.
нас всех забудут - мы не будем тлеть, в веках и беззавете догорая;
никто из нас не сможет ни на треть
увидеть мир
с разбитых лестниц рая.
ты знаешь,
что,
конечно,
я не тот,
кто мог подать спасительную руку.
проходит опостылевший нам год, но мы не станем ближе друг для друга.
мы оставляем счастье и любовь, и, наконец, нас отпускает полночь,
но, всё же, я могу разрушить боль
в обмен
на утопическую
помощь.
©

два

боль невозможно вытравить тихим словом.
нет никакого смысла пытаться снова - ты не найдёшь во взгляде ни капли веры, я же в твоем и грамм не найду любви.
всё, что есть мы - пропавшие в мире дети, мы бы спасли столпы его, только где те? всё, что есть мир - вертящая небо сфера, он не опасен, но неостановим.
если бы бог нас видел - вот так, без фальши - он бы сбежал отсюда куда подальше - мир бы отдал нам, и подписал бы вексель, запер бы дверь на ключик и на засов.
если всё так, зачем разрываться в клочья? только взглянуть - и станет гораздо проще:
мы - это просто чёртов комок рефлексий,
мир - это просто чёртово колесо.
даже сквозь сон я вижу твой взгляд, как прежде - в нём пустота, и нет никакой надежды -
тока разряд, идущий по светлой коже - только попробуй, только попробуй, тронь!
но без надежды - толку-то мне стараться? - слово проходит мимо в беззвучном танце.

...боль отступает,
если без слов я, всё же,
в пальцах своих
сжимаю
твою ладонь.
©