базилио - артист. сам себе придумал образ и сам для себя его воплощает.
он деньги любит. любит их зарабатывать. любит их копить. любит тратить. особенно чужие деньги.
притворщик профессиональный, за которым должна быть тропа из многочисленных дел о мошенничестве.
вчера - рок музыкант. сегодня - он - новый бог для окружающих.
создал свою собственную веру, в которой можно увеличить количество денег, если их вложить и развивает эту идею. продвигает её с помощью своей почти постоянной спутницы лисы алисы. их привлекают деньги. они охотятся за ними. охотятся за теми, кто может им эти деньги дать. несколько раз котяра пытался найти подход к буратино, у которого есть деньги, но всякий раз тот соскальзывал с этих манёвров, потому что тино не наивен. тино не купится. на слова обманчивые не покупается. деньги просто так не тратит вырученные уже далеко не за азбуку.
пиноккио - другая. её обмануть легко. через лису алису за предел шагнуть и закрутить, завертеть так, чтобы деревянный деньги свои отдал.
ноку похитить проще. по пути за руку провести, рассказывая про волшебные поля, в которых можно своё счастье найти. ноке с лисой и базилио весело. она им верит, а потому на обман ведётся так легко. остаётся только заставить с буратино деньги потребовать, чтобы пиноккио вернуть.

Пример моего поста

[indent]пиноккио привыкла - за них двоих говорит буратино. громко. отчётливо. ясно. с возмущением, которое чаще всего она не успевает высказать вслух, потому что не успевает. он реагирует ярче и быстрее. стремительнее. правильно? определённо правильно, потому что он знает как для них будет лучше.
[indent]она вилкой от того водит по тарелке, ведь в глазах папы карло послушная, хорошая, правильная. редко говорящая что-то против предложений, в отличии от её старшего брата. вполуха слушая, что же всё-таки говорят, потому что в какой-то степени её это тоже касается.
[indent]папа карло говорит что-то про отдельные школы для мальчиков и для девочек, а нока думает о том, что же они такого сделали, что их с тино хотят разделить. звучит как страшный сон или байка, от которой хочется руку ночью под кровать засунуть и проверить, что он всё ещё там - он рядом.

[indent]для ноки потерять тино - страшно.
[indent]не смертельно, но страшно.
[indent]она себя без него представить не может, потому что всегда были он и она. она и он. с рождения, не считая тех самых нескольких минут, которые определили, что тино - старший, главный и… единственный, кому она без сомнений доверяет.
[indent]в его решениях, иногда импульсивных, зрит в самый корень.
[indent]он ей не навредит.
[indent]он им не навредит.
[indent]звучит как целое. что-то единое и что-то одно.
[indent]однако нока знает, он этих разговоров за столом не любит. знает и то, что тино не в духе, но даже её удивляет то, что он собирается и уходит из-за стола, оставляя свою угрозу.

[indent]уезжает? куда? - вилка в руках ноки дрожит. падает на пол. пиноккио папу карло не слушает, взглядом заторможенным брата провожая. - без меня?

[indent]ей верить не хочется в то, что тино её может взять и оставить. бросить как ту девчонку на улице, которую целовал несколько минут назад, пока нока смотрела на них из окна. лучше бы не видела, но даже тогда он её не бросил. ни одна из девчонок с ней сравниться не может. потому что они с тино - ближе, роднее, лучше. вот только в голове щёлкает, что этого может быть недостаточно.
[indent]однажды ему понравится кто-то больше. ей представить это страшно, но она свои страхи при себе держит. ведь пока всё было хорошо, то их и высказывать не нужно. только каждый раз возвращаться к ним приходится как к мысли назойливой.
[indent]разве она действительно может идти не в какие сравнения с кем-то из них? и нока считает, что в отличии от каждой из них - она будет хуже. бледнее. проще. молчаливей.

[indent]возможно, впервые за долгое время её страхи оживают.
[indent]вдруг тино решил сегодня её оставить и навсегда?
[indent]она из-за стола выходит. плевать ей на папу карло, даже если он подумает, что она пошла своего брата успокаивать. гораздо страшнее остаться одной.
[indent]после смерти родителей - он для неё единственный. самый лучший. её брат. и ей действительно страшно остаться одной, потому что одной - она никогда не была. у неё всегда был тино.

[indent]- и куда ты собрался? - она дверь распахивает резко. папе карло лишь её торопливые шаги по лестнице слышны. нока своего брата знает, когда он что-то решает, то старается сделать всё слишком быстро. она своего брата слишком хорошо знает.
[indent]дверью хлопает. слишком громко. самой от этого непривычно. сама от этого вздрагивает и на сумку спортивную смотрит.
[indent]он действительно собрался её бросить?
[indent]оставить?
[indent]нока старается в своих мыслях не продолжать, потому что саму себя расстраивать - плохая привычка. накручивать не пытается, но вполне уверенно говорит.

[indent]- ты никуда не поедешь, тино, - руки на груди сложить пытается, а они всё не складываются. уверенность пытается показать, которой у неё не так уж и много. пиноккио не врёт, но врёт сама себе, поэтому кажется кончик носа растёт. вырастает.
[indent]она решает бросить бесконечные попытки выдать уверенность, которой в ней нет и принимает решение просто встать между сумкой и буратино. плевать, если он отпихнёт.

[indent]- мы так не договаривались! - укор в голосе. гнев, который может высказывать громче обычного. [шёпотом же тоже можно кричать. громче всех.]
[indent]он ведь не может оставить её одну?
[indent]или…?

у джейме в привычку входит детей не своими считать — забываться опасно слишком. пары движений неверных достаточно, чтобы первые страницы всех жёлтых изданий возглавить. джейме на расстоянии держиться и дядей примерным быть изо всех сил старается — подарки идеально подобранные, джоффри учит с оружием обращаться и каждое выступление мирцеллы посещает с горсткой комплиментов и букетом цветов в придачу. джейме в воспитание их не лезет совсем (видимо, зря), только балует бесконечно и толиками внимания тешит (больше нельзя).
серсея за каждого из своих детей убьёт самолично, не пожалев идеального маникюра, денег, и животной жестокости. при этом в их с джейме союзе она — плохой коп, и договориться с ней невозможно, потому что её саму так воспитали. репутация превыше всего. именно поэтому среди всех троих лишь старший догадывается о том, что роберт баратеон едва ли имеет хоть какое-то отношение к их рождению. серсея на людях улыбается ослепительно, и ради детей сделает совершенно всё, но за закрытыми дверями раздаст все справедливые наказания. но даже так она понимает, что контроль в их воспитании давным-давно ускользнул из её рук, и в периодическое бешенство из-за этого приходит. потому что никак принять не может, что они — личности отдельные, и ей больше не принадлежат.

джейме/джоффри — копия его ломанная-переломанная, излишне жестокая. джоффри властью свалившейся упивается и в чувстве этом растворяется без остатка; джейме косяки за ним подтирает и за воспитание берётся чересчур запоздало. наверное, стоило это делать до того, как джоффри научился нахуй посылать на каждую попытку в жизнь его влезть. и джоффри плевать абсолютно отец/не отец — догадки глотает вместе с вином (алкоголизм наследственный не лечится совсем) и «спасибо» тонет где-то на дне бокала, когда джейме ситуацию безвыходную переводит во что-то решаемое. джоффри, вообще-то, желание отца нормального иметь похоронил лет в шесть, но, кажется, закопал немного хреново — вылезло снова откуда-то. может вторая попытка не будет настолько отвратной?

джоффри/серсея — ситуация особенная, ведь самый первый ребёнок — отдельное место в её сердце. серсея его вспышек жестокости и агрессии не замечать не может, но глаза на это закрывает, потому что правда для неё слишком страшна. слишком страшно признать, что её идеальный мальчик вовсе не такой, как ей хотелось бы. джоффри знает прекрасно, что ему она простит практически все, и этой любовью беззастенчиво пользуется, о лимитах терпения серсеи не догадываясь. она виновата во всём сама, потому что слишком любила и слишком баловала. ведь когда он появился, ей было шестнадцать, и о том, как быть хорошей матерью, серси и понятия не имела. а теперь плоды своей былой беспечности пожинает, запивая успокоительные вином после очередных рассказов джейме о том, куда влез их сын на этот раз.

коротко и по делу:
— у нас модерн!ау, джоффу 18 лет, и он только недавно стал вице-президентом компании роберта после его смерти, чему не очень-то рад. но кто его спрашивает? правильно, никто;
— его личную жизнь оставляем на ваше усмотрение, можете развлекаться, как хотите. но учитывайте тот факт, что официально джофф помолвлен с маргери тирелл. она есть на форуме, и она просто прекрасна, так что сможете с ней выяснить отношения сами. пока что помолвка остаётся в силе, потому что серсее кажется, будто это идеальный политический союз. а когда серсея что-то решила, остальные члены семьи обычно это делают, сами понимаете ))

— джоффри почти уверен в том, что джейме — его отец, но с сестрой своими подозрениями не делится. но та и сама понимает, что мать не очень-то похожа на безутешную вдову в трауре. наоборот, наконец-то выглядит неприлично счастливой;
— роберт баратеон и нед старк мертвы, к обоим случаям приложил руку джейме, но об этом не знает никто, кроме серсеи. что джофф чувствует по поводу смерти «отца» — решать только вам;
— мы с джейме решили, что нам в жизни мало проблем, поэтому дети просто обязаны их устроить) можете бить тачки, воровать наркотики у серсеи ахахах, всячески портить идеальную репутацию ланнистеров и баратеонов, и вообще сделать персонажа своим, чтобы хотелось его развивать. а мы обязательно подстрахуем, и введём в курс дела о том, что у нас тут происходит с:
— поста в пару недель будет достаточно, пинать и торопить не станем, заставлять флудить/развлекать нас тоже. приходите, мы все (не только джейме и я), вас очень ждём ♥

Не переживай, все, что с тобой произошло, происходит только с хорошими людьми.
Да, я видел, как тебе больно, и да, ты не выбирала, в какой семье рождаться.
Я тоже не выбирал, но почему-то судьба несправедлива, и бьют тебя, когда я не получаю ничего, хотя веду себя как мудак.
Они говорят, что ты грязнокровка, а ты лишь опускаешь голову и молчишь. Им такое нравится, поэтому они продолжают, а когда вы вырастаете, она берутся за палочку.
Кто-то благородно предлагал тебе свою помощь, но они не понимают ничего. Вам не откажут, если вы спрашиваете, поэтому я сделал все молча.
Да, сначала я тоже получал , но это быстро закончилось. Мне почему-то захотелось стать сильнее. Ради тебя, что ли?
А мне нравится, кем ты стала в итоге. Ты не сломалась, и мне приятно думать, что я сыграл важную роль в твоем становлении как личности.
Ты мне все еще, кстати, нравишься, поэтому когда ты предлагаешь помочь отомстить всем за свои шрамы и боль, причиненную тогда, я даже не задумываюсь, соглашаясь. Мне не нужна причина, ведь палачи не спрашивают, когда их просят расправиться с жертвой.
Я ради тебя готов рискнуть и своей жизнью, и чужой. Ты выбрала правильного человека. Вряд ли нас можно назвать нормальными, но, может, в этом и есть наша прелесть?

менее поэтично

да, я люблю стекло, и предлагаю сыграть тебе в пару жертву буллинга, которую спасает совсем не благородный и красивый принц. персонаж неканонный, как и мой, так что можем вертеть почти все, что хочется.
мартин помогает тебе, дает всем отпор, пусть и поздно, но зарекомендовывает себя как надежного и ненормального сообщника
мартин любит магглов, у него своеобразная гиперфиксация, так что он более чем лоялен к твоему происхождению.
отвечать на его влюбленность не обязательно, потому что его чувства не зависят от твоих, но мы можем сыграть любовь, если ты захочешь)
да, твоя арка буквально character development из забитой школьницы до сильной и независимой девушки, одержимой чувством мести
мне не принципиально, какой будет внешность и имя, поэтому feel free to брать своих любимых актрис

музыкальные рефы: John McCrea - I Wanna Be Your Dog, Би-2 - Муза, Mother Mother - Arms Tonite
в целом о сюжете все, но если захочешь обсудить что-то, то приглашаю в тг brunyrus

Пример моего поста

Ну вот, теперь он звучит как вампир из девчачьих рассказов, который не может войти без разрешения не только в тёлку, но и в дом. Благо, на солнце не блестел как алмаз. Почему он спросил именно это - одному богу известно, хотя этот товарищ редко давал о себе знать. Наверное, кто-то, потерявшись, стал молиться кому угодно, дабы его спасли и забрали бы на вертолёте в лучший мир, но Лабиш такого не понимал от слова "совсем". Зачем молиться кому-то, даже не имеющему физическую форму, хотя тот пластиковый Иисус с лампочкой над головой на комоде его тётки вполне себе неплохо устроился в их доме, в детстве Марти часто корябал ногтями лакированную поверхность какой-то его странной тоги под визг женщины. Ему всегда было интересно, что же там кроется под тканью, но когда он выяснил, что это обычный белый пластик, то разочаровался в боге окончательно. Он как-то пытался спрятать Иисуса за комод, но тётка всегда начинала истошно вопить, и возвращала лампочку на месте. Тогда он разочаровался и в своей удаче. И сейчас его слепил свет лампочки в коридоре, словно Иисус увеличился и светил прямо на него, будто уличая во всех смертных грехах, которые он только смог сделать, прийдя сюда. Сморгнув наваждение, брюнет шагнул через порог.

Он ожидал именно такого радушного приветствия, не удара в челюсть, не пинка между ног, а искреннее непонимание ситуации и некий диссонанс в его существовании тут. Только был в лесу, а теперь словно телепортировался. Словно и минуты с его пропажи не прошло. С неким увлечением глядя на Тею, парень мягко поджал губы, когда та решила всё-таки задать самый логичный вопрос в данной ситуации.
- Я пришёл к тебе. - не менее логично ответил он, сунув руки в карманы, пытаясь ногтём большого пальца выковырять лоскутки кожи из-под ногтей. А что ей рассказать о том, где он был? Ёлки, ёлки, а потом ещё раз ёлки? Шершавый язык почти успел за чужим пальцам, но кончик так и остался едва высунутым, как только Тея убрала руку, слизывая кровь самостоятельно. Странная такая. Он любил странных. А Тею, кажется, больше всех. От её прикосновений серые щёки более-менее приобрели оттенок человеческой живой кожи, а по позвоночнику пробил импульс тока, из-за чего он даже как-то неестественно дёрнулся, как марионетка на ниточках. Он шёл к ней, всё верно, другие никакие мысли его больше не вели, лишь бы попасть к ней. А где он уже успел превратиться в жуткого оборванца - вопрос уже совершенно другой. Послушно повернувшись на месте, парень недоуменно уставился себе под ноги, замечая впервые за сегодня, сколько грязи он притащил за собой. На полу лежали комья земли, несколько листьев и сухой хвои. Хоть собирай и делай поделку из природных материалов. Судя по реакции, девушку что-то весьма удивило, тогда же удивился и сам Мартин, ведь он уже успел позабыть о ране на спине, которая вовсе не беспокоила.

- Раздеваться? Хорошо. - он был слишком послушным, но лишь потому что где-то в глубине его нутра копилось какое-то животрепещущее чувство, заставляющее натягивать ожидание как тетиву лука, который того гляди сейчас выстрелит. Избавившись от толстовки и оставшись в одной рубашке-поло с короткими рукавами, брюнет повернулся обратно лицом, комкая элемент одежды в странном мягком помутнении. - Тея, как у тебя дела? Почему ты ещё не спишь? - кажется, его ударили головой, а не спиной, иначе почему он задаёт такие дурацкие вопросы? Животный инстинкт уступил какому-то дремному состоянию, но Мартин тянет руки вперёд, уронив толстовку на пол, и тянет англичанку за плечи к себе, ощущая настоящий трепет всем телом. Она такая тёплая, ничего не понимающая, но живая и что-то да чувствующая. - Я пришёл к тебе. Я знал, что ты здесь. Ты же мне поможешь? - как будто длинные предложения давались с трудом, Мартин сделал шаг назад, пока не уперся задницей в какую-то столешницу, что заставило его проморгаться и словно выйти из какого-то транса. - Раздеваться, точно. - повернувшись вновь спиной, он ухватился за края рубашки и потянул через спину наверх к шее. Именно в этот момент дар речи полноценно вернулся к спортсмену.

- Я точно помню, что был в лесу. Это факт. Я бежал, бежал, а потом уснул. Спал под какой-то сосной, у меня, видишь, прилипло столько иголок, так чешется. - оставив рубашку на уровне лопаток, ирландец снова требовательно скребется, только уже костяшками, по ране, которая при комнатном освещении раскрывается в новой палитре. Бурого цвета ореол уже не смущает, смущает то, что в рану пролезает человеческая ладонь, а место, которое сейчас рьяно чесал Лабиш, уже блестело словно обглоданной позвоночной частью, можно было увидеть, как межпозвоночные диски создают упругость между костями, а брюнет продолжает свой рассказ как ни в чём не бывало: - Правда, мне кажется, я успел об что-то убиться, какой-то камень был, не помню. Но это вроде не существенно. Можешь какой-нибудь пластырь наклеить, я утром схожу к медичке? - просит он, опираясь руками на столешницу и поворачивая голову через плечо, насколько позволяет подвижность суставов. Раздаётся щелчок, словно акула закрыла резко свою пасть, и Мартин хрипло рассмеялся: - Вот это у меня позвоночник хрустит. Я давно не разминался.

Однако проблема продолжала существовать, ведь на одной голой кости всё не закончилось. От поворота рана стала увлажняться, по краям выступила не то бурая, не то чёрная жидкость, а Мартина почему-то затрясло мелкой дрожью, но он словно не замечал всего этого, как будто это у Флитвуд было наваждение. Мартин скидывает до конца с себя рубашку и опирается на столешницу что есть силы, и звучит очередной хруст: плечи неестественным образом выгибаются куда-то внутрь, ближе к грудной клетке, словно ключица как тростинка сломалась пополам, а спортсмена продолжает потряхивать. Но в один момент он резко выпрямляется, и всё вроде как встаёт на свои места. Только зияющая рана засасывает взгляд своей глубиной и подвижностью, как будто сверху на спину проецируют какую-то анимацию. - Ну так что, ты поможешь мне? Должен буду. Всё проси, что захочешь. - почему-то ему было важно, чтобы на всём этом деле налепили пластырь, словно он был какой-то панацеей от всего на свете, от его побега, от его проблем, от его хуёвых слов и поступков.

первая встреча прошла для нас обеих как в тумане: ты искала софию, я пряталась где-то в глубинах фермы, изредка показывая свой нос на солнечный свет. затем случился амбар, после которого наши жизни разделились на до и после. только ты была сильнее меня, что тогда, что сейчас, и если тебе хватило духу взять себя в руки и продолжить жить дальше, то я не смогла. девочка-подросток, сама не осознающая как сильно не хочет умирать до последнего.
нам повезло выжить после фермы, за время совместной зимовки вся группа сплотилась как одна большая семья, и мы с тобой не исключение. я видела, как ты меняешься, это стало особенно заметно уже после переселения в тюрьму - как твои черты принимают угловатую и резкую форму, нутро звенит сталью, а в голосе больше нет смущенной дрожи. ты с гордостью берешь ответственность за собственную жизнь и твердо стоишь на своем, твои убеждения тверды и непоколебимы, настолько, что порой приходится чем-то жертвовать и идти на отчаянные меры.
мы вместе заботились о детях в тюрьме, с расширением коллектива я стала отдавать все время джудит, а ты взяла на себя поколение постарше. не передать словами как безгранично мое уважение к тебе, но вместе с тем твоя порой неожиданная черствость заставляет невольно съежиться от предчувствия опасности. что же произошло, кэрол? почему все так сильно изменилось? 
я помню, как была рада увидеть тебя в госпитале, и как мне было жаль, что так вышло. спасти тебя было жизненно необходимо, ты была живым доказательством моей надежды и веры – что вы выжили, и я была права, а дэрил зря сомневался! мы обе выжили, вышли из этой больничной тюрьмы и отправились дальше по дорогам безумной жизни.
снова вместе, как раньше, как семья.

---

очень ждем кэрол вместе с дэрилом! мы играем после событий госпиталя, из которого удалось уйти живыми всем, включая бет. мне кажется у нас получатся замечательные дружеские отношения и кружок бабских сплетен, потому что с кем мне еще обсуждать диксона и бегать за советом? у меня в голове есть пара хэдов на тему, что кэрол со своей проницательностью первая заметила необычные взаимоотношения дэрила с бет да, мы играем пейринг, только дэрилу стрелу в зад не сажай и будет троллить обоих в своем стиле х) играем в основном от 3 лица, лапслок или нет не принципиально, мы вообще очень гибкие и адаптируемые, подстроимся под все. только приходиии   

пока мой единственной пост за бет, но честное слово я так много не пишу постоянно

«Привет! Я знаю, много времени прошло. Хочу тебе признаться – я забыла о тебе.
После фермы мы все время шли, но кое-что случилось, что-то хорошее наконец-то. Мы нашли тюрьму, папа думает из нее получится новый дом. Он говорит можно выращивать в поле урожай, найти свиней и кур, перестать бежать и копаться в мусоре. Лори скоро будет рожать, ребенку нужны особые условия, а нам, остальным, просто нужна безопасная жизнь. Вчера я проснулась в своей постели, в моей постели, в моей собственной комнате, но я не разбираю рюкзак. И пистолет я держу рядом.
Я боюсь поверить в то, что это правда, что мы можем здесь остаться. А еще мне страшно от мысли, что теперь легче просто… всегда бояться.
Этим утром папа сказал мне: если нет надежды, то зачем тогда жить?
Вот я и разобрала рюкзак и нашла тебя. Теперь я снова буду писать в тебе. И сейчас я запишу то, что всегда нужно записывать, если хочешь, чтобы оно сбылось:
Мы будем здесь жить.
Мы будем здесь жить до конца наших дней…»

В ночной мгле посреди леса, где твой источник света лишь луна и звезды, едва пробивающиеся сквозь плотные кроны деревьев, да рыжие языки пламени костра, трудно разобрать текст на пожелтевшей бумаге. Но Элизабет Грин прекрасно знала, что написано в ее собственном дневнике, поэтому усилий сильно не прикладывала, разбирая свой аккуратный, с легким наклоном почерк на каждой странице и погружаясь в воспоминания. Эта маленькая синяя книжка была словно портал в прошлое, в жизнь, к которой уже никогда не суждено вернуться. В те времена, когда вокруг была цивилизация, живые и здоровые люди, школа, церковь, семья. Когда можно было спокойно выйти из дома, не переживая о том, что в любой момент, свернув за угол, ты можешь умереть. Нет, конечно, и в прошлом тебе на голову мог свалиться кирпич или сбить машина с пьяным водителем за рулем. Но в нынешнем мире спектр опасностей расширился, и то, что может тебя убить, когда-то было человеком, и речь не только о ходячих мертвецах. Люди, убивающие других людей, такие же прогнившие изнутри трупы, как и восставшие из мертвых несчастные больные.

Тонкие бледные пальцы скользили по гладким страницам блокнота, цепляя неровными ногтями края и перелистывая очередную главу своего прошлого. Бет начала вести этот дневник лет пять назад, когда перешла в среднюю школу, поначалу вела довольно интенсивно и красочно, разрисовывая каждый свой прожитый день разноцветными маркерами, наклеивая стикеры и добавляя незамысловатые рисунки на поля. Затем наступило затишье, записи появлялись редко, но снова возобновились с переходом в старшую школу. Закончить девятый класс она не успела, началась эпидемия, семейство Гринов вместе с теми, кто находились с ними на тот момент, закрылись на своей ферме от посторонних глаз и продолжительное время существовали в относительном мире и гармонии с окружающей природой.

До тех пор, пока Отис не подстрелил Карла и группа Рика Граймса не поселилась на ферме Гринов. Девчонка редко показывалась незнакомцам на глаза, помогая по просьбе отца и сестры, а все, что видела, старательно записывала в свой блокнот. Личный дневник был отдушиной для замкнувшейся в себе старшеклассницы, потерявшей сначала свой привычный мир, затем мать и старшего брата, а после и хорошего друга. Джимми, парень Бет, оказался рядом с ней в тот момент, когда все случилось, и Хершел позволил ему остаться с ними. Но он не был той моральной поддержкой, в которой нуждалась девушка, потому как сам был чертовски напуган, просто держался лучше, чем она. Мэгги старалась изо всех сил быть надежной опорой для своей сводной сестры, однако с появлением пришельцев из внешнего мира все ее внимание переключилось на Гленна, и в конечном итоге Бет осталась один на один со своим отчаянием.

На страницах дневника были оставлены записи о каждом из группы Граймса, первое впечатление и известная владелице блокнота информация, дополненная уже после, что заметно по более свежему следу ручки. Вот описание Рика, Лори и Карла, Шейна, Гленна, Дейла, Ти-Дога, Кэрол, Андреа и Дэрила. Бет оторвала взгляд от блокнота и посмотрела на охотника напротив, сидящего в мрачном молчании по другую сторону костра и устремившего взор зеленых глаз куда-то сквозь землю, к самым ее недрам в поисках…чего-то, только ему одному известного. С момента этих записей прошло почти два года, даже не верится. Они столько пережили за это время вместе со всеми, что Грин периодически возвращалась к своим характеристикам, что-то зачеркивая, где-то добавляя, словно собирая паззлы с людьми по кусочкам и создавая одну общую картину мира. На странице с Диксоном изначальное описание не блестело положительными эпитетами, но и откровенного негатива тоже не было, факты об охотнике с неизменным арбалетом были скорее нейтральными, чем вообще носили хоть какую-то эмоциональную окраску. Пока во время совместного проживания в тюрьме не стали появляться дополнения на полях: «все время один»
«живет на вылазках»
«преданный»
«добрее, чем хочет казаться»
«дикий пес или домашний волк?»

Сдержав улыбку и едва приподняв уголки губ, Бет пролистала блокнот дальше. После фермы у нее не было особо времени на письмена, все, что они делали почти восемь месяцев на протяжении всей беременности Лори, это выживали в дороге, как кочевники – постоянно в пути, перебегая с места на место в поисках припасов и укрытий, не оставаясь нигде дольше, чем на пару дней. За это время юная Грин научилась выживать наравне со всеми, убивала ходячих любыми подручными средствами, оставалась на ночные дежурства, старалась не унывать и не быть обузой для группы. Ей пришлось быстро вырасти, быстрее, чем ей бы того хотелось, и в какой-то момент бархатное девичье нутро ожесточилось, убеждая, что плакать больше нельзя. 

Бет уже и забыла после более чем полугода в безопасных стенах тюрьмы, какого это – жить так.

«…Мы будем здесь жить.
Мы будем здесь жить до конца наших дней…»

Бет хмыкнула, перечитывая первую свою запись в тюрьме на потрепанных страницах дневника. И в чем она оказалась неправа? Чьи-то дни действительно закончились там, и ее могли закончиться, если бы не Дэрил Диксон. Последние два дня прошли для девушки словно в тумане: взрыв от удара танковым снарядом, армия Губернатора у стен тюрьмы, удар мечом по шее отца, бессильная истерика, слезы и кровь, наступление и оборона, трупы людей и ходячих, автобус, в который так старательно ее пыталась загнать Мэгги, безуспешный поиск выживших детей, встреча с Дэрилом и побег. Самый долгий бег в ее жизни, со стертыми в кровь стопами, ноющими от болезненных судорог усталости мышцами, борьбой за жизнь с попадающимися на пути ходячими и остановка на закате в чистом поле, спиной на земле, рядом с мужчиной, которому просто не повезло встретить именно ее.   

Вера всегда была неотъемлемой частью жизни Бет Грин. Детство она провела в церковной школе, а в более осознанном возрасте ходила вместе со всей семьей в местную церковь. Девушка сформировалась и выросла человеком, полным солнечного света, тепла и надежды, веры в лучшее будущее, в людей, добро и справедливость. Не смотря на все, что произошло, Бет была твердо уверена, что в этом всем есть высший замысел, и убеждена, что тьма не может окутывать вечно. Нужно только увидеть свет в этом черном тумане и стремиться к нему, несмотря ни на что. Она не могла объяснить, просто знала, чувствовала, что остальные выжили, это был ее свет, к которому она тянулась всем естеством, и пыталась убедить в этом отчаявшегося Дэрила. Он в свою очередь не выказывал энтузиазма и вообще не разговаривал с надоедливой девчонкой, наверняка жалея, что она осталась в живых и попалась именно ему. По правде говоря, Диксон выглядел так, будто он был в совершенно другой реальности, совершая лишь механические движения по перемещению от точки к точке, защите от ходячих, добыче еды и справлении нужды.

Шрам на левом запястье неприятно зудел, как вечное напоминание о решении, принятом в ванной на ферме во времена невыносимых моральных страданий – сдаваться нельзя. Бет твердо знала, что хочет жить, и пока сердце гоняет кровь по телу, а разум не спешит покидать, нужно бороться, искать и идти вперед, и это безудержное желание она стремилась передать и Дэрилу. Грин пыталась разговорить угрюмого охотника, тот и до падения тюрьмы никогда не был словоохотлив, а сейчас и подавно замкнулся в себе, отвечая лишь какими-то нечленораздельными звуками в знак согласия и несогласия. Блондинку это до чертиков бесило, ведь в отличие от нее Диксон был как рыба в воде в условиях апокалипсиса – следопыт и охотник, способный найти по следу дичь и человека, определить где искать воду, когда будет дождь, где лучше устроиться на ночлег, как бесшумно убить, какие ягоды и грибы есть можно, а какие нельзя. Но при этом постоянно куда-то двигаться и что-то делать стремилась именно она, а мужчина лишь плелся следом и был тенью самого себя, смирившись с неизбежным.

«Мы не умрем. Никто не умрет. Теперь я верю, я верю ради папы.
Если у нас не получится, я не знаю, смогу ли жить дальше…»

Нахмурив тонкие брови, Бет закрыла блокнот и убрала обратно в карман своих джинсов. Это была последняя запись перед падением тюрьмы, и даже будь у нее ручка, Грин не хотела ничего писать. Оставшиеся страницы отлично подходили как розжиг для костра, и если ничего не останется, то девушка была готова бросить в огонь все без остатка.

Следующие дни в лесу ничем особо не отличались: они постоянно шли, делали привал, окружая себя гремящими ловушками для ходячих, ели то, что находили либо ловил Диксон, снимались с места и шли дальше. После полуночи у дороги обнаружилась машина, но, к сожалению, не на ходу, зато с просторным багажником для ночевки. Правда уснуть так и не получилось, и всю ночь Бет цеплялась за нож, а Дэрил целился из арбалета в щель багажника. Утром, выбравшись на свежий воздух, они собрали все, что могло пригодиться в мусорные пакеты, и отправились дальше.

- Мне надо выпить.

Обедая поджаренной на костре змеей в светлую голову Бет снизошла идея, навязчивая мысль, роем жужжавшая прямо над ухом. Охотник молча кинул ей бутылку воды, не сразу поняв, что блондинка имела в виду. Она не знала откуда в ней взялась эта внезапная потребность, но почему-то чувствовала, что попробовать алкоголь ей жизненно необходимо именно сейчас. Грин отдавала себе отчет, насколько бредово это звучало, Дэрилу даже не надо было поднимать свой взгляд осуждающих зеленых глаз, но что еще им делать? Выживших из тюрьмы они так и не нашли, идти некуда, что дальше неизвестно, так почему бы не напиться в первый и, возможно, последний раз? Диксон ожидаемо идею не поддержал, молча проигнорировав, но Бет не особо заботило его мнение, он ей не отец и в его разрешении девушка не нуждалась. Хотя, признаться по правде, она рассчитывала на более бурную реакцию со стороны мужчины, может ее сумасшествие сможет его растормошить? Но действительно, кого это волнует, когда весь мир сошел с ума. 

Хватило пары секунд, чтобы Бет в импульсивном порыве поднялась из-за костра, взяла нож и направилась на поиски чего-нибудь горячительного, однако в этот раз Диксон за ней не последовал. Должно быть устал от общества взбалмошной блондинки, возможно ему было бы действительно лучше, если бы ее с ним не было. Буркнув раздосадованное «гад», Грин все равно не отказалась от своей цели и отправилась в путь. Однако вскоре наткнулась на ходячих, с ними помог разобраться внезапно появившийся из-за деревьев молчаливый Дэрил, который после отвел ее обратно в лагерь. Да ты издеваешься?! Девушка взвилась как разъяренная ласка, выплюнув в лицо Диксону, что не останется в этом долбанном лагере, и показала охотнику средний палец. Терпение мужчины явно подходило к концу, и он схватил Бет за руку, ощутимо дергая в попытке встряхнуть чокнутую малолетку. Будь у него возможность взять за шкирку и поднять над землей, он бы ей воспользовался. Грин яростно вырвалась:

- Да что с тобой вообще такое?! Ты хоть что-то чувствуешь? Да, ты думаешь, что всему хана, наверное, сильное чувство. И ты хочешь, чтобы мы до конца жизни таращились на костры и ели змей? Ну нахрен! Надо же что-то делать! Я могу позаботиться о себе и черт возьми, я найду себе выпить.

Молчание. Опять это сраное молчание. Ненавижу.

Через пару часов блужданий по перелеску они наткнулись на загородный гольф клуб. Проверив здание, убив парочку ходячих и переодевшись вместо грязных маек в желтое поло и белый кардиган, Бет с Дэрилом очутились в баре. Вот она, добралась до своей цели, сидит за барной стойкой с бутылкой недопитого персикового шнапса и не знает, что ей вообще дальше делать. Вокруг полнейшая разруха, в стаканах запекшаяся кровь, снаружи снуют неприкаянные мертвецы, а Диксон как ни в чем не бывало раскидывает дротики по портретам. Непрошенные слезы безысходности резко подступили, щеки и кончик носа налились предательским румянцем, и Грин не сдержалась, всхлипывая и отчаянно цепляясь пальцами за пыльную бутылку как за спасательный круг. Она думала, что сможет, как отец после смерти ее матери, запереться в местном баре и заливать в себя алкоголь до потери сознания, лишь бы забыться и отпустить хоть на мгновение эту всепоглощающую боль и безграничную пустоту в душе. Ведь каким бы ни был оптимизм Бет, он медленно угасал со все чаще встречающимися следами остатков живых в зубах ходячих и детских окровавленных ботиночек.
Были ли это их знакомые? А что, если да?

Неужели ты чувствовал себя так легче, папа? Как вообще можно от этого избавиться…

Ничего не осталось. Нет больше надежного убежища, нет семьи, отца убили, сестра пропала. Что у нее есть, кроме собственной жалкой жизни? Надежда? Вера в Бога? Слезы застилали голубые глаза мутной пеленой, когда она бросила взгляд на подошедшего мужчину.

Остался только он.

Бет так и не решилась выпить свою находку, и Дэрил сделал выбор за нее – разбил бутылку несчастного шнапса и сказал, что для первого пойла нужно что-то по приличнее. Удивительно, но со временем Диксон стал ей хотя бы отвечать словами, а не рычанием и хмыканьем. Девушке нравилась эта положительная динамика и она пыталась завести разговор со своим спутником по несчастью, чтобы скрасить их одиночество. Однако Диксон не стремился открывать ни свою душу, ни прошлое, но Грин не собиралась так просто сдаваться, понимая, что эту скорлупку придется долго и тщательно выковыривать.

Место, куда привел охотник, больше напоминало хижину, чем приличный жилой дом. В постройке за ним, не то сарай, то гараж, Дэрил вытащил коробку с бесцветной жидкостью в банках и объявил, что это -  самогон. Бет ожидала каких-то более благородных напитков, например вина, и отнеслась скептически к данной находке, отец говорил ей, что от плохого самогона можно ослепнуть. Но другого выбора в их ситуации не было, так что, когда они зашли внутрь дома, Бет попробовала горячительный напиток и скривилась…

- Ничего отвратительнее я в жизни не пробовала.

…Но продолжила пить. В конце концов, у них тут конец света или насрано?

Вместе они начали наводить хоть какой-то порядок внутри найденного дома, в котором планировали переночевать. Дэрилу это место напомнило родной дом и Бет с интересом впитывала рассказы мужчины о его детстве. Блондинка понимала, что такого человека, как Дэрил Диксон, не могла вырастить атмосфера заботы и уюта, какая была на ферме Гринов. Ему пришлось многое пережить, бороться за свою жизнь и право находиться в этом мире наравне с другими, что закалило его и теперь позволяло выживать гораздо лучше остальных. Возможно эта новая реальность была создана как раз для таких людей, как он? Окинув задумчивым взглядом крылатую спину заколачивающего окна охотника, а затем переведя на полный ящик самогона, Грин решила, что ситуация как нельзя лучше располагает к откровениям. Забаррикадировавшись, Бет предприняла еще одну попытку уговорить Диксона выпить с ней, и на этот раз он согласился. Устроив на ящике импровизированный стол и усевшись на полу спиной к креслу, блондинка предложила поиграть в «Правда или действие», только алкогольный вариант – по очереди говоришь то, чего ты не делал, и если твой оппонент это делал, то он пьет, а если не делал, то пьет тот, кто утверждал.
Поначалу было даже забавно, мужчина поддерживал игру, называя какие-то рандомные факты, пока захмелевшая Бет не осмелилась до такой степени, что явно забыла сохраниться перед тем, как открыть рот.

- Я никогда не была в тюрьме, - Бет подняла заинтересованные голубые глаза на Дэрила и тут же пожалела о своем предположении. Диксон напрягся, замер и вытянулся в лице, оскорбленный и даже немного разочарованный, - Ну… в смысле, в заключении.
- Так вот, что ты обо мне думаешь? – хрипло ответил мужчина, явно не веря в то, что девчонка говорит это всерьез.
- Я не имела в виду ничего такого. Ну это просто, типа пьяные мысли вслух, - попыталась оправдаться Грин слегка заплетающимся языком, - Даже моего отца в свое время сажали, давно еще.
- Ну, пей.

Класс, испортила все веселье. Молодец, Бет, десять баллов за сообразительность

Кажется, Дэрил не собирался давать ей поблажек за первый алкогольный опыт. Не зря ведь говорят, что у пьяного в голове, то и на языке, и похоже мужчину действительно расстроило то, что она могла так о нем подумать. Прочистив горло, Бет попыталась разрядить обстановку, предположив, что охотник в прошлом был тюремным охранником, но он ответил отрицательно и вместо того, чтобы продолжить игру, пошел справить малую нужду в дальний угол. Не то, чтобы это сильно смущало, им приходилось иногда ходить в туалет там, где они были, если не было возможности выйти наружу. Но возможность была, и Диксон вел себя… странно, еще и выпустил из рук банку с остатками самогона, которая ожидаемо с громким звоном разбилась и наверняка привлекла ближайших ходячих к их скромному убежищу. Блондинка вздрогнула и удивленно захлопала длинными ресницами, опасливо озираясь и шикая на Дэрила, чтобы тот вел себя по тише, но это его только сильнее распаляло. 

- Ты что, моя сопровождающая? – огрызнулся Диксон, приближаясь к спутнице и угрожающе нависая сверху, отходя и буквально напрыгивая на озадаченную девушку, - Погоди, моя же очередь? Я никогда… не ел замороженный йогурт. У меня не было своего пони. Я ничего не получал от Санта Клауса. И ни у кого никогда не искал защиты. Черт, да я вообще ни на кого никогда не рассчитывал! – Бет опасливо замерла, не зная, чего ожидать, и пытаясь успокоить, но никак не получалось, - Никогда не пел перед большой группой людей для всеобщего веселья! Как будто это одна большая игра. И я уж точно не резал себе вены, чтобы привлечь ВНИМАНИЕ!

Поджав дрожащие губы, блондинка опустила взгляд, невольно скользнув им по бледному шраму на запястье. Слова Дэрила сильно ранили в самое сердце, брали за живое, словно она вновь стоит в своей ванной и сжимает кровоточащую руку со слезами на глазах и мольбами о помощи и прощении. Так вот, что ты обо мне думаешь? – пронеслись в голове обиженные слова Диксона и Бет была готова их процитировать вслух, но решила промолчать, уходя в оборону. Она была напугана, действительно напугана поведением пьяного мужчины крупнее ее, сильнее ее, и лишь смотрела снизу вверх своими большими оленьими глазами цвета голубого неба в надежде, что эта буря скоро закончится.

Но она и не планировала останавливаться.

Дэрил решил, что сейчас самое подходящее время, чтобы научить девчонку стрелять из арбалета. Игнорируя умоляющие крики Бет остановиться, Диксон резко схватил ее за руку, крепко сжимая пальцы на запястье и вытаскивая вместе с собой наружу. За стенами дома оказался только один ходячий, которого умелый охотник легко пришпилил стрелой к стволу дерева, превращая оживший труп в живую мишень для обучения стрельбе. Грин это не нравилось, она не хотела учиться так, ее сердце болело за всех, за живых и за мертвых, и такого издевательства даже над живыми мертвецами, в любой момент готовых вцепиться в теплую плоть, терпеть не могла.
Но мужчину это не волновало, он грубо развернул к себе девушку спиной и прижал одной рукой поперек груди к себе, а второй выстрелил из арбалета. Бет закусила губу, сдерживая крик отчаяния, дыхание сбилось и сердце готово было вырваться из груди, пробив ребра, она цеплялась пальцами за его крепкую руку и умоляла Господа и Дэрила все это закончить. Диксон отпустил ее лишь для того, чтобы перезарядить арбалет, давая возможность блондинке перевести дыхание и набрать в легкие побольше кислорода, и снова сгреб ее за шею, прижимая спиной к своей груди и стреляя еще раз, в плечо ходячему. Голова кружилась от алкоголя и стресса, Грин чувствовала тяжесть арбалета, отдачу от выстрела, грубую силу охотника и со слезами на глазах взмолилась:

Убей же его!

Оказавшись на свободе из захвата рук, Бет больше не могла этого выносить и убила ходячего сама, вонзив свой нож по рукоять в череп мертвеца. Дэрил недовольно рыкнул, развернувшись всем телом к ней, и тогда Грин не выдержала и закричала. Она выплеснула на Диксона все, что в ней копилось все это время, ее гнев и боль вылились потоком обжигающей лавы, оставляя ожоги на меняющемся в лице охотнике. Какой он придурок, как ему на всех плевать, что она знает, как ему жаль, что выжила именно она, и что он не понимает этого и потому обращается с ней, как с дрянью.
Дэрил не мог остаться в стороне и спустить на тормоза, он ответил, не меняя яростно и жестоко, превращая свои слова в стрелы с охотничьим наконечником, протыкающими мясо и остающиеся глубоко под кожей. Какая она черствая девка, не проронившая ни слезы после потери двух парней, сумасшедшая, ищущая бухло после гибели своей семьи как тупая сука из колледжа, насколько неважно жив ли кто-то из их близких или нет, потому что она никогда их не увидит.

Бет пыталась это закончить, остановить накрывшую их обоих истерику, схватить мужчину за локоть, но тот отмахнулся и отвернулся от нее, позволяя наконец показать истинные эмоции, поделиться прорывающими плотину чувствами, ибо терпеть это и нести одному не было никаких сил. Диксон не подпускал ее к себе, как раненный зверь, застрявший в капкане, не дает подойти человеку и помочь ему.

- И твой отец, может я бы мог что-то сделать…

Стоять и смотреть как мужчина рвет себе душу самобичеванием было слишком тяжело, и Бет порывисто обняла со спины, прижимаясь всем телом к нему, не давая отстраниться. В попытке поддержать, передать через прикосновение как ей жаль, он не один и не виноват ни в чем. Полностью обхватить его руками Грин конечно же не могла, но хотя бы старалась обнимать за бока и прижиматься крепче, пока этот суровый мужчина плакал от отчаяния и безысходности в ее хрупких руках. Бет ошибалась на счет него, Дэрилу было не все равно. Они оба ранили друг друга словами и вытащили наружу все страхи, гнев и боль, сами того не ожидая. Да, они были пьяны, самогон явно развязал язык им обоим и все, что накипело внутри, просто вырвалось потоком и остановилось только тогда, когда он иссяк. И сейчас, прижимаясь лицом к ангельским крыльям на спине, Грин чувствовала, что не просто выжата, а полностью опустошена. Слова Диксона болезненными уколами отдавались где-то на подкорке, но она знала и видела, что охотнику гораздо тяжелее, чем ей – все это время он мучился от чувства вины и нес этот тяжкий груз на своих широких плечах один, молча.

- Нам лучше зайти в дом, Дэрил, - приподнявшись на носках прошептала мужчине на ухо Бет, боясь нарушить повисшее между ними молчание. Солнце клонилось к закату, быстро становилось темно, а на их крики сбегутся все ходячие в округе, и лучше им быть в этот момент внутри.
Отстранившись от мужчины, блондинка сделала небольшой шажок назад и осторожно коснулась голого локтя мужчины, тут же вздрогнувшего от этого мимолетного контакта. Осторожно обхватив двумя ладонями руку Дэрила, одной тут явно было маловато, Бет мягко потянула застывшего в ступоре мужчину, вытягивая его как утопающего из пучин горестных мыслей. Пойдем, - одними губами прошелестела Грин, из последних остатков сил и в борьбе с головокружением после самогона, внезапно настигнувшего ее, повела Диксона в дом и поднялась по лестнице.

Они еще обсудят это, когда успокоятся и протрезвеют.
Сейчас хотелось только опустошить еще одну банку самогона, смочив пересохшее от криков горло.

- Дядюшка Мокус нас утешает. А на самом деле здесь противно и мокро, и нету деревьев.
- Потише, Бомбино, потише, ведь здесь живет бегемот. А кому приятно слушать плохое о собственном доме?
- Болото - дом для бегемота, но нам сидеть в нем неохота.

Разыскивается член цирковой тусовки, дерзкий как пуля резкий. Жду персонажа для игры в паре, в том числе и для романтического развития, эдакий баланс раздражающе-экстравагантного человека вместе со спокойным и рассудительным Андре. В силу изначального канона обоих персонажей темы дискриминации не обходят стороной, поэтому общая тема проблем в социуме могла бы их сплотить.
Не стоит исключать взаимных поддразниваний, потому что предварительные ласки никто не отменял.
Очень надеюсь, что кроме кто-то меня заценит идею с циркачами в американском городке на фоне баров и проблем с Белладонной.

Пример моего поста

- Можно еще пообсуждать любовные перипетии, но это на вкус и цвет, - Кит был не в предвкушении всего этого, пытался скорее дотерпеть, а потом вытерпеть и перевытерпеть. – Предлагаю вести журнал жалоб и отношений, куда мы будем записывать сложившееся парочки их краткое описание, - парень в своей голове лишнюю информацию не держал, фильтровал, а тут и фильтровать не придется: все на бумажке и систематизировано.

Он был бы рад и сам сделать такой списочек, таблицу в Excel, страничку на тамблере с ветками и т.п., правда было одно «но» - рад бы не был. Жалко, что тут нельзя нанимать людей на грязную работу. Хотя, Каслберри и не пробовал. В списке обязательных задач в голове высветилась еще одна.

- Я запомню, - он реально запомнит, ведь информация важна, не каждый согласится за компанию принять вещества. – У меня и не седативные есть, - хитрый лис, ну или скорее Чеширский кот – последний образ даже больше подходит.

Не все знают, но у Кита под трипом есть развлечение: он слушает исповеди. Иногда это тупое дерьмо вроде «черт, чувак, меня накрыло», а иногда доходило до того, что человек признавался в убийстве. У Каслберри есть на  такие случаи свои законы, главный из которых: «Что было в трипе, остается в трипе», - имея  при этом ввиду слова, потому что, объективно, своим рисунком он гордится.

- Нормально, я привык, - мимолетно повернулся к Эстер, чтобы подтвердить слова Теодора.

Такой себе отпуск, если головой подумать. Кит не понаслышке знает, что дети бывают тем еще говном. Сам таким в детстве был и до сих пор не представлял, как его родители или сверстники не убили во сне, не задушили там подушкой или не вонзили ручку в гортань. Хотя, неудивительно, его одноклассники были слишком тупыми для использования канцелярии в качестве холодного оружия, а у отца была коллекция всякого огнестрела – какая там подушка? Кит уже собрался уставиться в книжку, чтобы насладиться оборотами и эпитетами профессионального писателя, поймав себя на этой мысли, когда услышал «даже не знаю, что вам ответить», почуяв, что после такой реплики польются ведра говно, но был приятно удивлен. То ли причина в том, что Антея тоже из Англии, и у него проснулась солидарность к товарищу по несчастью, что попал из интеллигенции в...Америку, то ли из-за подачи девушки, которая была краткой, почти безэмоциональной, при этом доносящей посыл – все произошедшее полный звездец. Каслберри встал бы и похлопал, не будь приличным человеком. Приличным человеком в тапочках и домашнем халате.

- Хорошо, что меня твой срыв обошел стороной, - что неудивительно, они почти не контактируют. – Вот как все происходило для меня: одна парочка начала разборки, вторая, потом русские вышли на сцену и стали творить «творчество», а я решил, что с меня хватит. Я по-тихому свалил, - вернее, сбежал. – А потом решил привнести в это место капельку своей гениальности. Признаю, что мое вдохновение в таких вещах хромает. Только поэтому мне пришлось, именно пришлось, прибегнуть к веществам. И я нарисовал голую женщину в общей душевой, - сказал, как отрезал, а после уставился на Теодора, чтобы обратить внимание публики с себя на юношу.

Сделал он это чисто из эгоистичных целей, чтобы все отвели от него взор и он подглядел, что там, в книге происходит.  А этот как начнет, так и не закончит. На вид, человек приличный: в рубашечке, с запонками, даже обувь протер, а как рот открыл, так все: слушай меня, вселенная.  Ничего против такой подачи Каслберри не имел, если, конечно, не принимает участие в организации в подобной речи.  Просто, не радовался когнитивным диссонансам, возникающим при восприятии.

твоя фамилия говорит громче тебя — факт, и входит в комнату первой, до того, как ты сам успеваешь сказать хоть слово. уверена, что тебе это нравится, как истинному слизеринцу до мозга костей. да, думать что-то подобное о собственных учениках неэтично [ плевать ], но никто и ничто не переубедит меня в том, что ваши змеиные амбициозность и самомнение до небес подчас затмевают все остальные качества. наверное, ты именно такой. наверное, но не точно, потому что я не знаю [ и не должна знать ] о тебе ничего больше, чем сухие личные факты, и твоя успеваемость на моём предмете.

о звёздах ты знаешь только то, что они находятся где-то на небе [ спасибо и на этом, мистер мальсибер, одно очко слизерину ], и абсолютно не воспринимаешь всерьёз ни меня, ни мой предмет. когда я вижу тебя и твоих дружков на горизонте, поднимающимися по лестнице на астрономическую башню, то с трудом могу удержать себя в рамках положенной преподавательской этики. если бы я была директором школы, ты бы вылетел из неё через день после начала учебного года. но я не директор [ пока ], а ты настолько уверен в своей безнаказанности, что иногда это даже меня веселит.

ты нарочно провоцируешь меня, проверяя, насколько хватит моего терпения [ зря ], ведёшь себя вызывающе, заставляя задаваться вопросами, ты просто мудак, или так повезло только мне. и я не хочу узнавать ответы. не хочу сближаться с тобой больше, чем положено моими должностными обязанностями, не хочу проверять лично, насколько ты соответствуешь своей фамилии, и своему образу в действительности. я не должна задавать тебе ничего, кроме домашнего задания, но вместо этого задаю вопросы, которые могут поставить нас обоих в очень шаткое положение.
уверена, что ты тоже прекрасно это понимаешь. уверена, что в этом и была твоя конечная цель.

---

спешу внести немножко ясности в сумбур, описанный выше: да, тут есть намёки на роман студента с преподавателем, да, я тоже не знаю, в какую сторону это выльется в итоге) аврора одна из самых молодых преподавателей хогвартса, в будущем станет директором, но пока до этого довольно далеко. в настоящем у нас постхог с победой пожирателей смерти, поэтому сюжетная линия авроры и ханта стартует в недалёком прошлом [ когда он только перейдёт на седьмой курс с поттером и компанией ] , и приведёт к чему-то в настоящем. его историю как персонажа оставляю на вас, чтобы вы смогли решить, в каком он родстве с тем самым мальсибером, как относится к наследию своей семьи, и идеям пожирателей смерти, настолько ли он плох и крут, как хочет показаться. я не требую ничего, кроме минимальной активности, и максимальной адекватности, подстроюсь под ваш стиль, темп, и размер постов, а мои личные сообщения всегда открыты для совместного обсуждения, и додумывания дальнейшего сюжета. очень жду ♥

пример моего поста

у марлин сердце сделано из золота — глупого, гриффиндорского, с львиной примесью гордыни, что иногда делает её такой беспечной перед лицом опасности. марлин думает, что сломить её не под силу никому и ничему, забывая о том, что вокруг неё настоящая война разворачивается. всё кажется ей декорацией. чем-то нереальным, пустым и не имеющим к ней никакого отношения. и она переживает, но не о себе; а о тех, с кем рука об руку шла по жизни, отдавая все свои любовь и заботу. так, как умела только она.

тревожные новости доносятся из самых разных концов; тайные весточки, совиная почта, летучий порох, и заседания их ордена, которые шепчутся, шепчутся о том, что их волшебный мир вот-вот утонет в крови и безумстве. уже утопает; слушая отчёты о тех, кто погиб, марлин палочку до боли в руках сжимает, ощущая где-то в глубине души что-то похожее на искреннюю ненависть. она выросла в любви, она отдавала её же; всё внутри неё ломалось и болело от мыслей о том, в кого ей придётся превратиться для того, чтобы одержать победу над удушливой темнотой. ей придётся заставить других истекать кровью; придётся забирать чужие жизни; придётся сражаться бок о бок со своими друзьями, часть из которых она больше никогда не увидит в живых.

но такова цена победы.
такова цена жизни, за которую марлин собиралась сражаться со всем своим отчаянием и упорством.

её родители чувствуют, что происходит что-то не то, но марлин вид упорно делает, что у неё всё под контролем. сдаться — для жалких трусов. она такой никогда не была. думает лишь о том, как их защитить, забывая, что на кону может стоять её собственная жизнь. это неважно, лишь бы они оставались в порядке. она от раскатов грома за дверью вздрагивает, потому что ей кажется, будто ночь приносит с собой незваных гостей на пороге её дома. ей действительно чьё-то присутствие чувствуется, слышится, кажется. марлин на всякий случай двойное защитное заклятье на спальню родителей накладывает, и спешит к дверному проёму, ощущая, как бешено колотится её сердце.

сириус врывается на её порог с запахом дождевой воды, свежести и холода, который она почему-то в его словах ощущает. сжимает его плечи в своих объятиях, чувствуя, как он дрожит. тревожно взглядом по телу пробегается, мягко касается пальцами его лица, скул и губ. — ты в порядке? не ранен? — видимых повреждений нет, не физически. чего нельзя сказать о его явно расшатанном моральном состоянии. марлин хмурится, внутренне замирает, слыша его слова. физически чувствует, как где-то у неё на лбу [ или в области сердца ], расцветает алая отметина, показывающая, сколько ей осталось жить [ недолго ]. странно, но марлин не чувствует страха. снова не за себя. ей ли было не знать, чем всё может закончиться, когда она, и её друзья объявляли войну пожирателям смерти? но сириусу своих волнений не покажет ни за что. видит, что он напуган и так, в глаза её заглядывая со всей искренностью тревожности, и страха за неё.

и марлин порадовать бы, успокоить его хотела, но ей было нечем.

— нет.

её короткий ответ в воздухе между ними повисает, заставляя время ненадолго остановиться. марлин в глаза сириуса смотрит прямо, ясно и спокойно. находит в себе силы на мягкую, успокаивающую улыбку, и касается его холодной щеки своими тёплыми пальцами. будь её воля — время бы остановила навечно, зависая в этом моменте, в котором не существует ни смерти, ни страхов, ни предательства. только их с сириусом искреннее и чистое желание стоять друг за друга до самого конца. — нет. я не стану бежать, как трусиха. я встречу её, когда она придёт, и так будет с каждым, кто посмеет угрожать мне, или моей семье.

её пальцы сильнее на запястьях сириуса сжимаются. до лёгкой боли, выдающей крайнюю степень её волнения. марлин было очень страшно — как и любому живому существу, над которым нависла опасность. но [ к счастью или сожалению ], она воспитана с тем достоинством и глупой храбростью, которые никогда не позволят ей отступить.

— почему я? — вопрос срывается с её губ сам собой. тихий, отчаянный. сириус ответа на него может не знать, но марлин смотрит на него внимательно, с прежней любовью во взгляде. показывая, что он может ей довериться. рассказать о чём угодно, пока у него есть такая возможность. — почему она выбрала именно меня?

на долю секунды ей становится страшно, что безумие блэков может передаться и ему. что сириус, её любимый, тёплый и родной сириус, который все эти годы вёл свою собственную, личную войну, сражаясь с демонами и своей отравленной змеиной кровью, вдруг отступит. сдастся. выбирая сторону своей семьи, какой бы изломанной или жестокой она не оставалась. и самое страшное — марлин понимала, что была бы готова его за это простить. за это, и за что угодно на свете, потому что он был рядом с ней всю её жизнь. потому что она никогда не сомневалась в его заботе или любви. потому что носила на своих ключицах его созвездие.

потому что знала, что они останутся связаны — до или после, в этой жизни, или тысяче других.
пока смерть не разлучит их.

Взгляд Фрэнка – холодный, суровый; такой, что морозец по коже тотчас пробегает. Хочется сделаться ничтожно маленьким, совсем крошечным, чтобы тебя взор Карателя не настиг и участь многочисленных жертв не коснулась.
Но бояться нечего, ведь тяжёлая рука справедливости мистера Касла не трогает невинных.

Он уже давно не на войне, поле боя теперь у него внутри.
Каратель в справедливость не верит, точнее в то, что подразумевает под собой система правосудия, и твёрд в своих убеждениях.
Он – само в о з м е з д и е без намёка на милосердие.

С ним лучше дружить, да только ни друзья, ни напарники ему не нужны. Лишние люди в его окружении – ходячая мишень, мельтешащая под ногами; слабость, пята Ахиллесова, что в бою будет лишь привлекать противников, а не помогать. За ним смерть преданным псом по пятам бродит и в конечном счёте она догоняет всех тех, кто к его окружению имел хоть какое-то отношение.

Он жизнью на(м)учен, потому одиночество для него – благословение, необходимая панацея от всех травмирующих событий прошлого, но никак не наказание.

xxx

Вопросов лишних Лора не задаёт, без умолку не болтает: если закрыть глаза, можно вообще забыть о том, что рядом кто-то присутствует. И эта немногословность не давит тяжёлым грузом, она комфортна.

Кинни, как никто другой, понимает Касла и не осуждает.

Фрэнк – не плохой человек, просто с ним произошло много плохого.

- Задание успешно выполнено, так что проваливай, девчонка. – Даже не взглянув в её сторону грубо чеканит Фрэнк и направляется к машине.

«тебе со мной нельзя»
«так для тебя будет лучше»

Лора молча хмурится, без толики сомнения семенит следом – чёрта с два она отстанет от него. Но Фрэнк слышит, как шагает она позади, попросту игнорируя сказанные им слова, и его бесит это глупое непослушание.

- Ты оглохла? Я сказал тебе идти своей дорогой. – Не зло – устало – повторяет ей, пытаясь достучаться.

- В этом и проблема, Фрэнк. Мне больше некуда идти.

---

:: Начну с того, что я не понимаю, почему среди нас всё ещё нет этого классного персонажа.
Мне кажется, взаимодействие Лоры с Фрэнком было бы интересно отыграть в первую очередь из-за того, что они действительно чем-то похожи: у обоих руки по локоть в крови, оба с тяжёлым прошлым и сложным характером, а ещё они отличные бойцы. На звание «дрим-тим» не претендуют, но зато им не придётся постоянно собачиться друг с другом. С ними можно отыграть много всего классного, мрачного и брутального, в перерывах пожёвывая стекло.
Кстати, по моей задумке Лоре должно быть чуть больше 20 лет, так что наниматься в няньки не придётся.

:: Пишу чаще всего длиннопосты (но могу и меньше, если нужно) в неспешном темпе и третьем лице, насчёт скорости в рамки не вгоняю и не тороплю – когда есть возможность, тогда и пиши. Можешь забегать сразу в лс, всё обсудим и обо всём договоримся.

пример моего поста

Грудь то медленно вверх поднимается, то резко вниз опускается, полностью опустошая легкие. Лора крепко веки сжимает и всё своё внимание концентрирует на дыхании – маленький приёмчик, которому научилась от своего сенсея ещё в стенах Полигона: сосредоточься на своём дыхании и обретёшь спокойствие. Насчёт спокойствия она, разумеется, не уверена, но избавиться от тревожных мыслей – хотя бы на некоторое время – у неё должно получиться.

Раз. Вздох.
Два. Выдох.
И так снова и снова.
Метод помогает, и через некоторое время девочка проваливается в царство сна. В кромешной, непроглядной тьме кто-то протягивает Лоре бледную, абсолютно лишённую жизни руку, крепким кольцом обхватывая тонкую девичью кисть. Не вырывается, не кричит, а послушно идёт следом за безликим путеводителем, игнорируя внутреннее чутьё, истошно вопящее, предупреждающее, что ничем хорошим это не закончится. Рука хватку не ослабляет, тянет за собой, уводя как можно дальше в темноту. С каждым шагом ноги становится тяжелее переставлять, словно они кандалами скованы; в зыбучие пески всё глубже затягивает, но Лора не сдаётся, идёт вперёд до тех пор, пока ступни не начинают проваливаться во что-то вязкое – только тогда она падает на колени, руками упираясь в землю. Безмолвный спутник больше не преследует, теперь она осталась одна (по крайней мере, так ей кажется). Ладони от пола отрывает и пытается смахнуть со лба выбившуюся прядь волос, но не получается – к влажной коже всё прилипает. Хочется избавиться от грязи, ладони потерев о землю или о грубую ткань одежды, но становится только хуже: непонятная густая влага укрывает собой всё больше тела, впитываясь в каждый миллиметр кожи, медленно перетекает от кончиков пальцев к локтю, а затем мелкими каплями падает на пол, усеивая землю россыпью тёмных созвездий.

Теперь Лора видит: её руки пропитаны кровью женщины, у тела которой она навзничь упала и до сих пор не нашла в себе силы подняться; той, что вырастила её и – в отличие от остальных – относилась как к ребёнку, а не бездушному оружию. Стеклянные глаза Сары смотрят сквозь девочку, на приоткрытых губах застыл безмолвный крик, пальцы в надежде тянутся к ней, словно ещё чуть-чуть, и прикоснётся. Но Сара не оживёт – Лора это прекрасно понимает. На груди у доктора Кинни виднеются чёткие отметины, растёкшиеся алыми пятнами по всей одежде – они не уменьшаются, наоборот с каждой стремительно ускользающей секундой становятся всё больше и больше.

По щекам тонкой влажной дорожкой стекают слёзы и капают на землю, смешиваясь с тёмно-бордовой кровью – вот что бывает, когда Икс-23 теряет над собой контроль.
Кто-то в итоге страдает.
Так происходит каждый раз.

Рука мёртвой женщины резко дёргается под неестественным углом, стальной хваткой сжимая ладонь и заставляя заглянуть в глаза. Сара впивается взглядом в лицо Лоры, но от былой теплоты и нежности ни следа не осталось – сейчас там холод, злость, презрение. Всё что угодно, но только не та привычная доброта, за которую она из последних сил, как за спасательный круг, цеплялась в моменты отчаяния. Женщина беззвучно, одними губами проговаривает слово, заставляющее Икс-23 застыть на месте.

«У-бий-ца»

Уже готова истошно завопить, позвать на помощь, но вместо этого вырывается из цепких лап своего ночного кошмара, открывает глаза и видит перед собой обеспокоенную Пыль – девушку, которой не посчастливилось оказаться её соседкой по комнате. Должно быть, Кинни действительно кричала во сне. Хочется заверить, что всё в порядке и ничего страшного не случилось – наверняка всем снятся до ужаса реалистичные кошмары, от которых по телу дрожь пробегает. Но только когда начинает протягивать руку Сурае, понимает, почему соседка так странно себя ведёт: меж пальцев поблескивают острые лезвия – когти уже наготове, так и норовят проткнуть чью-нибудь плоть.

Объяснить бы, что она не хотела этого, да во всём обвинить инстинкты, над которыми Лора не в силах совладать, но оправдания вместе с извинениями – такими чуждыми и незнакомыми – комком застревают где-то в горле и в конечном счёте не слетают с уст. Ей хочется сквозь землю провалиться, скрыться, испариться – всё что угодно, лишь бы не пересекаться с Пылью, поэтому она немедля думая встаёт с кровати, забрасывает на плечо рюкзак, второй рукой хватает старую куртку и поспешно выбегает из комнаты, оставляя Сураю в полной растерянности.
Стремительно проносится по лестнице, минуя холл вылетает из школы и в мгновении ока оказывается на улице. В ранних подъемах есть свои плюсы: никто не поймает за руку и не спросит, куда она собралась с утра пораньше. Ни в стенах школы, ни за её пределами ни души, словно время на какое-то короткое мгновение остановилось.

Кинни подставляет лицо сентябрьской утренней прохладе – свежий воздух как минимум поможет привести мысли в порядок. Она не знает куда идёт, ноги на автомате ведут по протоптанной тропе к укромному месту, где её никто не найдёт. Бросает на землю рюкзак, в котором уместились все её вещи: пара сменных футболок, потрёпанная книга «Пиноккио» и скомканный листок бумаги. Это всё, что ей нужно; тот самый багаж, который готова пронести за собой через всю свою жизнь. Сама присаживается рядом на траву и делает глубокий вдох, наполняя лёгкие свежим воздухом. Здесь – в окружении деревьев и щебета птиц – ситуация не кажется такой ужасно гнетущей. Глядя на скрывающуюся в кроне листвы бледно-оранжевую полоску рассветного неба, Лора пальцем костяшки потирает: то место, откуда ещё несколько минут назад торчали два острых адамантиевых клинка. Трёт сильно, пытаясь избавиться от глубоко въевшейся грязи; её руки чужой кровью пропитаны, от которой никогда не получится очиститься.

Может, она напрасно пришла в школу, ведь это было так глупо с её стороны – надеяться, что ей помогут, рискуя при этом жизнями других. Прошёл лишь день с того момента, как она абсолютно потерянная и сбитая с толку появилась на пороге с зажатым в кулаке письмом; буквально вчера ей предоставили крышу над головой, и за столь короткий срок Кинни уже успела напасть на свою соседку по комнате. Все, с кем она так или иначе пересекается, в конечном счёте страдают либо от её рук, либо по её вине. Пожалуй, цена у этого эксперимента слишком велика. Возможно, всем было бы лучше, если бы она прямо сейчас взяла все свои вещи и ушла прочь, никому ничего не сказав.
Но что-то всё же заставляет остаться.

Лора из рюкзака достаёт свёрнутый листок бумаги и в очередной раз взглядом пробегается по расплывшимся буквам; крепче пальцами сжимает письмо и вчитывается в каждое написанное слово, словно это ей поможет отыскать ответ к сложной головоломке. Этот небольшой клочок бумаги – всё, что осталось в память о Саре. Вероятно, она не просто так направила девочку к Логану: верила, что ещё есть шанс обрести давно потерянную человечность.
Смятение безжалостно душит, невидимой верёвкой сдавливает шею – Лора на перепутье и не знает, что ей делать дальше.

нам дается очень мало информации о винсенте, но я постараюсь собрать все известные факты:
- американо-азиатского происхождения; в игре использовался прототип гленна, поэтому можно предположить, что либо разработчики нагло схалтурили, либо у винса действительно корейские корни да в принципе одного взгляда на него достаточно ахах
- проживал в мэйконе, штат джорджия, вместе со своим младшим братом.
- был осужден за убийство мужчины, который предположительно представлял угрозу для брата винса. буквально в самом начале жертва пытается оправдаться и утверждает, что не знает никого похожего, так что убийство могло быть совершено по ошибке. при попытке побега с места преступления, мужчина прячет пистолет и пытается скрыться, но его ловят полицейские.
- на второй день от начала эпидемии винсент направлялся в тюрьму вместе с другими заключенными. двое из них сильно повздорили, в конечном итоге один задушил цепью от наручников другого и зачинщика с испугу пристрелил конвоир. но как оказалось первый преступник не умер, как подумали все, и напал на офицера. винс вовремя спохватился, забрал ружье и выстрелил в голову ходячего. вокруг творился непонятный кошмар, мертвецы стали проникать в автобус и винс вместе с джастином и джерри решили выбираться [здесь уже ваш выбор, кому отстрелить лодыжку и оставить, а с кем сбежать]
- спас жизнь уайетту, скорее всего в туманном лесу, спустя больше месяца от начала эпидемии, когда он либо уехал, бросив эдди, либо же отстреливался от ходячих. 
- спустя больше года, тавия, вербовщик уильяма карвера, находит винса в компании бонни, рассела, уайетта, шел и бекки, и старается убедить группу присоединиться к общине [здесь так же выбор за вами – выживать самостоятельно или же вступить, но при втором варианте есть возможность встретить клементину, кенни и других, и вообще сюжетно связаться с общиной билла]
- винсент выглядит достаточно спокойным и уверенным человеком, отдающим предпочтение действиям, чем разговорам. мужчина с сильной волей стальными яйцами и крепкими нервами, обладает набором лидерских качеств, позволяющих вести за собой людей, удерживать их вместе и принимать трудные решения. до конца непонятно, гордится ли он тем, что убил того парня или сожалеет, но ясно одно – семья для него превыше всего и он готов защищать ее любыми необходимыми средствами.

---

даешь больше азиатов в мир ходячих прости, мерл хд не знаю чем, но винс зацепил во время прохождения, и было очень жаль, что его так мало. мне показалось интересным ввести персонажа спустя пару лет в текущий сюжет. по сути с ним можно делать все, что душа пожелает, в плане характера и истории между эпизодами все остается на ваше усмотрение, так же как и настоящее – добраться ли от севера страны до александрии или даже вступить в спасители.
к слову, как "винсент" персонаж не упоминался, он всегда был именно "винс" и я дала себе немного вольности называть его полным именем. так же внешность не обязательно та, что указана в заявке, но мне кажется, они очень похожи.
не настаиваю на какой-то супер активности во флуде и игре, главное знай игру, без нее просто не понять, что за перец винс, лепи из него кого хочешь, просто будь и радуй мой взор, как минимум я игрой обеспечу <; а еще есть бесплатная опция подраться с дэрилом ахах

Пример моего поста

- Собирайся, - Доун выглядела раздраженной и даже немного растерянной, - И подруге своей помоги одеться. Ваши люди здесь.

Бет моментально воспрянула духом, повернулась к Кэрол и легко сжала ладонь со счастливой улыбкой на вымученном лице. Она так устала каждый день находиться настороже в этой тюрьме, именуемой больницей, отстаивать свои границы и следить за безопасностью, а последние пару суток и вовсе не могла нормально поспать. Вчера женщину привезли в плачевном состоянии, и блондинка старалась не показывать искреннего беспокойства за ее здоровье, скрывая от остальных близкое знакомство с Пелетье. Однако ей потребовалось все мужество, чтобы достать для нее лекарства, убедить доктора помочь, отвлечь охрану с помощью других пациентов, украсть препараты и ввести нужную дозу. Грин было все равно, что случится с ней самой, но Кэрол должна была выжить любой ценой.

Девушка провела всю ночь не сомкнув глаз на полу палаты, в ожидании когда подруга очнется. И когда рано утром женщина открыла глаза, Элизабет была вдвойне счастлива – не только от того, что Кэрол пришла в сознание, но и от услышанной вкратце истории о событиях последних дней, которую та рассказала насколько хватило сил.

Дэрил искал ее. Он не бросил ее. И скоро придет за ней.

С дурацкой улыбкой на лице Бет чувствовала себя глупо, но ничего не могла с собой поделать, сдерживать эмоции ей было тяжело, хотелось не то смеяться, не то плакать навзрыд. К полудню девушка почувствовала, как с ее хрупких плеч наконец свалился этот невероятно тяжелый валун из переживаний и стресса. Рик с группой придумали план по спасению своих путем обмена «пленными», взяв в заложники несколько полицейских-подручных Доун. Грин понимала, что это отличная возможность уладить дело миром, а зная Граймса и Диксона она не сомневалась – мужчины пойдут на что угодно, лишь бы вызволить членов своей маленькой стаи из заточения, даже если придется взять госпиталь штурмом. Блондинка была рада, что до этого не дошло, пациенты Грейди были хорошими людьми и она не хотела, чтобы кто-то из них пострадал во время перестрелки.

Быстро оказавшись в своей палате, Бет стала торопливо переодеваться в одежду, в которой попала в госпиталь, благо ее успели постирать: сменила больничную робу на желтое поло, серую вязаную кофту и голубые джинсы с разрезами на коленях, кеды на коричневые кожаные полусапожки. Взгляд упал на кровать и потратив пару секунд на раздумья, девушка наклонилась, быстро приподняла матрас и вытащила ранее украденные ножницы, спрятав в гипсе на правом запястье. Она еще не знала, что собирается сделать, но почему-то была уверена, что они ей пригодятся. Грин выбежала в коридор и вошла в палату к Кэрол, где та отчаянно пыталась одеться самостоятельно, но получалось у нее плохо.

- Не торопись, Кэрол, я помогу, - блондинка ободряюще улыбнулась женщине и, дождавшись ответную улыбку и легкий кивок, стала помогать собираться.

Доктор Эдвардс пришел за ними спустя пару минут, когда Бет помогала Пелетье надеть обувь и усесться в инвалидное кресло. Женщине еще было тяжело передвигаться самостоятельно после полученных травм, девушка знала, что далеко в новом мире апокалипсиса она в нем не уедет, но хотя бы до выхода можно было облегчить ей жизнь. Остановившись посреди коридора за баррикадой из полицейских, Кэрол протянула руку, и младшая Грин ласково взяла ее ладонь в свою в поддерживающем жесте. За стеклом входной двери мелькнуло лицо Рика.

Все будет хорошо. Теперь точно все будет хорошо.

Когда дверь открылась и коридор наполнился людьми, Бет позволили выехать с Кэрол вперед. Девушка торопливым взглядом обыскивала лица новоприбывших в полумраке, радостно отмечая про себя присутствие Рика, Ноа, Саши, Тайриза, и задерживая дыхание на Дэриле. Мужчина держался с краю, так чтобы была возможность если что ринуться вперед без помех, и пристально следил за происходящим, впиваясь в девушку немигающим зеленым взглядом из-под длинной челки. Приподняв уголки губ в улыбке, блондинка едва заметно кивнула в приветствии и сосредоточилась на переговорах Рика с Доун. Казалось, все проходит нормально: один полицейский не добрался до госпиталя и погиб от рук ходячих, но Доун это приняла, сначала обменяли Кэрол, последней шла Грин.

Слезы предательски подступали к горлу от вида выживших друзей, если они здесь, значит и остальные должны быть неподалеку живые и здоровые. Хотелось кинуться им навстречу, упасть в объятия и дать волю накопившейся грусти, выпустить отчаяние и оставить внутри только радость встречи. Бет смахнула влагу ресницами и наклонила голову, когда Рик по-отечески коснулся ее лица и поцеловал в макушку, ему не нужно было ничего говорить, мужчина всем своим видом показывал, что теперь все в порядке и она в безопасности. Подняв взгляд на Дэрила, девушка увидела протянутую руку охотника и как мотылек на свет потянулась к ней, чувствуя ласковое прикосновение к спине. Сердце тоскливо заныло от воссоединения, как же сильно она скучала…

«… - А теперь верните Ноа. И вы сможете уйти.
Слова тонули словно на глубине, доносились откуда-то издалека. Юная Грин не слышала переговоров Дэрила и Рика с Доун, ее глаза застилала искренняя ненависть, которую она познала впервые в жизни. Даже Губернатора девушка не презирала настолько сильно, как эту полицейскую. Возможно потому, что он был уже мертв и поплатился за свои грехи на том свете, а Доун была жива и стояла перед ней во всем своем высокомерии. Не сдержав эмоций Бет ринулась к Ноа и крепко обняла ставшего ей почти что братом паренька, с пеленой слез на голубых глазах взглянув на женщину в форме.
- Теперь я поняла, - дрожащим голосом проговорила Элизабет, заглядывая в глаза Доун и спустя мгновение вонзив ножницы ей в плечо. В ту же секунду раздался выстрел, и невыносимая боль неожиданной вспышкой пронзила голову…»
   
Резко распахнув веки Бет со сдавленным вскриком проснулась в холодном поту, вскакивая с земли и хватаясь за затылок. Головная боль накрыла с первых же секунд пробуждения и неприятное ощущение в задней части черепа зудело так, словно добрая часть мозга покинула ее черепную коробку через отверстие от пули. Хрипло втянув носом воздух и судорожно выдохнув, девушка поймала на себе обеспокоенный взгляд своей сестры, которая уже тянулась к ней с утешительными объятиями.
- Все в порядке, Мэгги, просто кошмар, - постаралась улыбнуться как можно искренне младшая Грин, да только получилась какая-то невнятная гримаса. 

Сон был таким реальным, странное ощущение, будто это уже было… Я что, правда бы умерла?

В тот момент блондинка действительно находилась на грани отчаяния. Ноа уже собирался вернуться к Доун, а Бет пойти за ним, она уже готовилась сделать шаг, но взглянув на Дэрила остановилась и замерла. Диксон всем своим напряженным видом говорил: «Не делай глупостей» и строгим взглядом пригвоздил ее к месту, заставляя довериться лидеру и не усугублять ситуацию. Сперва насупившись от легкой обиды Грин нехотя кивнула, поворачиваясь к Рику и наблюдая за очередным раундом переговоров за сегодня. Удивительно, но Граймсу удалось воззвать к разуму полицейской, а может к ее чувству самосохранения, и все обошлось без единого выстрела – Ноа ушел с ними, а обитатели Грейди, включая Доун, заперлись в своих стенах. Блондинка потом чувствовала укол вины за свое ребяческое поведение и прошептала извинения перед охотником, прежде чем выйти вместе со всеми из госпиталя.

Никогда еще Элизабет не была так рада видеть свою сестру. Распахнув входные двери и увидев Мэгги, Бет вся в слезах и соплях, впрочем, как и старшая Грин, побежала к ней навстречу, кидаясь на шею и осев на землю в крепких родных объятиях. Девушка никогда не теряла веру в то, что ее сестра жива и очень скоро они встретятся, и теперь была невероятно рада от оправдавшихся надежд. Так же, как и была безумно счастлива видеть остальных, Гленна, Мишонн, а позже и Карла с Джудит. С новыми членами группы Бет быстро нашла общий язык: Абрахам отпускал забавные и не всегда понятные шутки, Розита была похожа на воинственную амазонку и была рада поболтать, Юджин вел себя странно и говорил странные вещи, но при этом обладал каким-то своим очарованием, должно быть все благодаря его прическе, Тара как оказалось была с Губернатором, когда тот напал на тюрьму, но поняла свою ошибку и до сих пор раскаивалась, Габриэль же был священником до мозга костей, чем совсем немного и невольно возвращал веру в светлое будущее.

Единственный, с кем невыразимо сильно хотелось поговорить и в чьих объятиях оказаться, был Дэрил. Но в виду того, что они снова пребывали в своей группе, а не путешествовали вдвоем, и постоянно находились в окружении других людей, Бет понимала, что это все… сложно. Диксон явно не рассказал ни одной живой душе как они выживали вместе, по крайней мере во всех подробностях, да и не был он тем человеком, кто любит потрещать о делах сердечных. В противном случае первым же после радостных объятий от Мэгги ей бы прилетела хорошая затрещина. И это минимум, на что стоило рассчитывать, не говоря о неодобрительных взглядах со стороны членов группы и сплетнях за спиной. О целостности Дэрила Диксона тоже стоило побеспокоиться.

И все же относиться к охотнику так же как раньше, во времена тюрьмы, Грин уже не могла и ей было просто жизненно необходимо все обсудить с Дэрилом. Что именно ему сказать она еще не придумала, но точно знала, что главное начать, а там уже они совместным мозговым штурмом к чему-то придут. Но остаться наедине с Диксоном за эти пару дней пути не удавалось, Мэгги с каким-то виноватым выражением лица постоянно была рядом и старалась не отходить далеко, чем постепенно начинала раздражать. Бет уже не маленькая и сможет позаботиться о себе сама, нет нужды ее преследовать, тем более вон муж в лице Гленна, хоть и не показывает этого, но явно не отказался бы от внимания своей жены. Охотник же не спешил сам идти на контакт, он тоже постоянно маячил в поле зрения голубых девичьих глаз, но ему словно было достаточно просто быть по близости и знать, что девушка в порядке. Оказываясь напротив на привале у костра, блондинка замечала на себе прищуренный взор Дэрила, полный смешанных эмоций и огня, и встречаясь взглядом отвечала тем же, отправляя зрительное сообщение –

Я скучала, спасибо, что ты со мной.

На третий день пути в общину Ноа Рик объявил, что осталось всего ничего и приказал разделиться на две группы: одни едут на разведку, вторые остаются на дороге, чтобы в случае чего быстро ретироваться из опасной зоны. Вместе с Ноа и Риком вызвались поехать Тайриз, Мишонн, Гленн, Мэгги и Дэрил. Разведчики принялись грузиться в минивэн и Бет маячила рядом, уговаривая взять ее с собой.

- Ну пожа-а-а-луйста, мы же вместе так этого ждали, - умоляюще протянула девушка, заглядывая своими большими оленьими глазами в лицо Ноа, который тут же сдался и спросил можно ли ей поехать. На что Мэгги строго уперла руки в бока и покачала головой, аргументируя отказ тем, что ее младшая сестра только-только оправилась от госпиталя, возможно еще сломанное запястье не до конца зажило и вообще ей лучше не высовываться и сидеть с Джудит, пока взрослые все не выяснят, и вот если там безопасно, то пожалуйста, всем табором туда и направимся. Грин чувствовала себя капризным ребенком, но ничего не могла поделать со своим любопытством – новая община, это же так интересно! И вообще-то это она помогла Ноа сбежать, неужели это не считается? Бет внимательно посмотрела на мимо проходящего Дэрила, который слишком уж сосредоточено проверял стрелы на подставке арбалета и явно не желал вмешиваться в спор между женщинами Гринов. «Предатель», - фыркнула про себя блондинка, наблюдая за тем, как все рассаживаются по местам.

Тайриз сел за руль, справа от него на пассажирском сиденье устроился Ноа, средний ряд заняли Мишонн, Рик и Дэрил, а на заднем двухместном ряду поместились Гленн с Мэгги. Для Бет там места точно не было. Но она уже не была той скромной девчушкой с фермы, что боялась высунуть нос на улицу и страшилась каждого своего шага. Сначала во время выживания с Диксоном, а потом и в Грейди, девушка стала чувствовать себя гораздо увереннее, она твердо стояла на своем, и если ей что-то было нужно, теперь она не постесняется это взять.
Наглость – второе счастье, или как там?

Когда Дэрил устроился на своем месте с краю слева и потянулся, чтобы закрыть дверь, Бет проворной лаской юркнула в минивэн, залезла к Диксону на колени и захлопнула за собой дверцу. В гробовом молчании на нее тут же уставились пять пар удивленных глаз, одна негодующая и одна максимально растерянная своим положением. Поерзав на бедрах охотника и устроившись поудобнее, поправив арбалет так, чтобы он никому не мешал, Грин лучезарно улыбнулась и кивнула в сторону дороги:

- Так чего сидим? Поехали!